Док. фильмы Призвание

Первым рассказал о сожжении чеченцев заживо… Призвание

Саид Бицоев - журналист с 35-летним стажем. Он освещал события в "Норд-осте" и взрывы домов на Каширке и Гурьянова, передавал информацию с мест катастроф и стихийных бедствий. В конце 80-х Саид одним из первых в советской журналистике рассказал о трагическом эпизоде 1944 года, когда во время депортации были заживо сожжены жители аула Хайбах. Ему удалось найти свидетелей тех страшных событий.

Мадина Амагова: «Вот в этом доме в самом центре Москвы живет известный чеченский журналист, Саид Бицоев. Именно он станет сегодня героем нашей программы. Мы наслышаны о гостеприимстве семьи Бицоевых и надеемся, что нас здесь уже ждут». В настоящий момент Бицоев колумнист МК и эксперт радио Свободы.

С Саидом мы знакомы больше десяти лет, но чаще пересекались на различных предприятиях. Мне всегда хотелось поговорить с ним в неформальной обстановке. Послушать истории из его творческой и личной биографии. Ведь ему есть о чем рассказать.

Содержимое

История аула Хайбах

В конце 1980-х Саид, одним из первых, рассказал о трагическом эпизоде 1944 года, когда во время депортации были заживо сожжены жители аула Хайбах. Ему удалось найти свидетелей тех страшных событий.

Саид Бицоев, журналист, публицист: «Постепенно я вышел на человека через моего главного редактора и моего друга Руслана Сагаева. Мы вышли на человека, непосредственного участника, очевидца этих событий. Дзияудин Мальсагов. Он был замом Наркома юстиции Ингушетии, молодой человек, но вот такую должность он занимал. Вся эта трагедия произошла на его глазах. Это не просто чье-то сочинение или чей-то бред (воспаленного мозга). Он был очевидцем, был в сознании. После этого на партийной хозяйственной деятельности проработал более сорока лет. И все время пока эта история не стала достоянием общественности, он писал письма, сначала к Хрущеву, потом Брежневу, чтобы эту историю придали огласке.

Мальсагов, которого я застал, с кем мы общались, он говорил, что на его глазах, по моей памяти больше 600 человек (650, 620, 630 человек) загнали в эту конюшню, а потом ее стали обкладывать сеном. После этого ему сказали, что хотят утеплить, чтобы они не замерзли (27 февраля был мороз сильный, в горах тем более холодно). После этого полковник Бешани приказал: «Поджигайте!». После этого сарай загорелся, это был не сарай колхоза имени Берия.

- А из-за чего их сожгли? Потому, что не было транспорта, чтобы их вывезти?

- Они были немножко инфицированы, в горах был тиф, люди немного были инфицированы. Дороги не позволяли автомобильному транспорту туда подняться и спустить их. Они не стали заморачиваться. Надо было им перед Сталином оправдаться, что за 2-3 дня вся депортация закончена. А это требовало времени. Там просто был волнующий момент.

Я привел историю, которую рассказал сам Дзияудин Мальсагов. Был русский солдат, который с одной маленькой девочкой, которая вот в этом хаосе потеряла свою мать. И он с ней носился, а у нее была температура и другие служащие НКВД ему говорили: «пусти в расход!». Было военное время тяжелое. И он с ней носился и носился, где-то часа 2-3 она кричала: «Мама!». От горячки своей без памяти, увидев платье своей мамы, она ее узнала, и когда они встретились, и дочка обняла свою мать, обе плакали. Солдат этот, русский парнишка, военнослужащий тоже заплакал. Видимо был молодым парнем чувствительным. Такие эпизоды они немножко нивелировали эту мысль о том, что кто-то кого-то сжег там по национальным признакам.

- Какова была реакция читателя в то время? Советского, да, читателя?

- Вы знаете, советский читатель в отличие от нынешнего читателя был более так интернационально настроен. Ни у кого не было никакой злобы. Из Грузии писали, из России, из Санкт-Петербурга. Ко мне приходили письма даже из Камчатки и Сахалина. Обычные, простые русские люди писали, сочувствовали. Были письма, что и у них так же жертвы, что Сталин людей выслал, что столько-то людей погибло, и мы понимаем вашу боль. Боль чеченского и ингушского народов. Простите нас, как будто они в чем-то виноваты.

История Брестской крепости

Бицоев в своей работе привык опираться на факты. Он не жалел ни времени ни сил на то, чтобы узнать правду. Так, в далеком 1985 году в Бресте, ему удалось найти в гарнизонном архиве фамилии около 200 бойцов призванных из Чечено-ингушетии и защищавших Брестскую крепость.

Саид Бицоев, журналист, публицист: «В 1985 году я оказался в командировке в Бресте и, проходя в одном из залов музея, я справа увидел фотографию сгоревшего комсомольского билета под фамилией Игильханов. И только тогда я впервые узнал о том, что какие-то люди могли быть в Брестской крепости. Это легендарная крепость, мы все знаем, что о ней была книга, и о ней были расследования. О ней и сами немцы писали. И после этого я стал интересоваться, кто этот боец. Сотрудник музея Виктор Шпак сказал мне, что это чеченец и очень много наших выходцев в Брестской крепости «полегли». Мне стало любопытно, после чего он мне показал картотеку, в которой я лично листал карточки воинов красноармейцев, которые там служили и погибли. Среди них я обнаружил 188 фамилий. Это была часть архива. Среди них были не только чеченцы и ингуши, но и русские, украинцы, армяне, евреи. Конечно же, больше всех там было наших. И все они там погибли. Защищая Брестскую крепость».

«Русские не сдаются» - кто ответил так фашистам на предложение сдаться смотрите в данном видео. Интервью с автором и режиссером фильма «Забытые герои Бреста» Суламбеком Мамиловым.

Кстати, дед нашего героя Али Бицоев тоже был участником войны. Он ушел на фронт добровольцем и много лет числился без вести пропавшим.

Саид Бицоев, журналист, публицист: «Он ушел добровольцем в 39 лет и с того времени о нем не было никаких сведений и вот осталась только последняя фотография на которой у него очень грустный взгляд. Эта фотография вошла в книгу, пойдемте я вам покажу ее. Вот эта книга. Ее издала моя редакция о своих воинах фронтовиках и родственниках погибших в Великой Отечественной войне. Вот второй рассказ в этой книге о моем деде, который пропал без вести и 40 лет мы о нем ничего не знали».

- А как вам удалось его найти?

- Нам не удалось найти. В 80-е годы, следопыты Николаевской области Украины, сами каким-то образом, исследуя историю защитников села, обнаружили место его захоронения. Вот его фотография. Очень маленькая фотография. И в этом селе Гороховка, вышел с пулеметом из леса (он был разведчиком) и в этот момент фашисты отступали, а он вступил в схватку с ними и погиб. Его останки в братской могиле, единственного бойца, который там похоронен. Они чтут его память. Есть стенд в школе, посвященный Али Измаиловичу Бицоеву. Они регулярно вызывают нас туда. Вот такая история моего дедушки. После всего этого мы узнали о том, что он погиб, а не пропал без вести. А все эти 40 лет предыдущих было такое ощущение, что он куда-то сбежал на военкомате. Моему отцу, дяде, при поступлении работу или в партию всегда спрашивали, а он точно воевал, никуда не сбежал? После этого мы испытали некое чувство облегчения, что, слава Богу, что мы знаем правду и знаем место, где его могила. И мы туда ездим на майские праздники.

Бицоев о своем детстве

Саид вырос в многодетной семье. У него шесть сестер и один брат. Его отец, Бицоев Хусейн, до конца жизни был на партийной хозяйственной работе. Мать Зайнаб занималась домом и воспитанием детей.

Саид Бицоев, журналист, публицист: «И мать и отец очень заботились о том, чтобы мы хорошо учились. Не просто говорили, чтобы мы хорошо учились, там смотрели, читали и так далее. Они очень жестко нас контролировали. Каждый вечер отец садился, брал диктанты наши, он был грамотным человеком, дневники проверял, каждый предмет и то, какую оценку мы получили. Если ему не нравилось, то он иногда мог этой тетрадью «заехать» (‘смеется’). Мы этого очень боялись и пытались получать хорошие оценки».

- А есть какое-нибудь самое яркое впечатление из детства? Что запомнилось на всю жизнь?

- Наверно приезд моих родителей в пионерский лагерь, где мы с двумя братьями были в смене. Мой старший на семь лет брат Саид Магомед, мой младший брат Саид Селим, трагически погибший к сожалению и я. Мы были мальчишками и нас втроем отправили в пионерский лагерь и мы там отдыхали. В какой-то момент приехали мои родители на машине. И запомнилась такая картина. На речке Белая, на фоне гор нам готовили шашлык. Он пах немного уксусом, но был таким вкусным. На всю свою жизнь я запомнил этот период. Эта речка, эти горы, чудная природа, эти пейзажи восхитительные и этот шашлык для нас, которые привыкли к пионерской еде. Это свежее мясо и отец старается, готовит для нас шашлыки. Очень радостное событие было.

Война в Чечне

В 90-х годах после прихода к власти генерала Дудаева, Бицоев много писал о захвативших республику негативных явлениях. В результате чего ему пришлось уйти с работы и уехать в Москву.

Саид Бицоев, журналист, публицист: «Я прожил в Москве какое-то время, где-то год, полтора, без работы, без занятия, очень такую невеселую жизнь. Было очень плохое настроение. Вначале 90-х у всех было такое настроение. Это был депрессивный период. Я был один здесь, без семьи, семья была там. Потом меня пригласили в газету Известия, чтобы я писал о событиях в Чечне. И так потом началось мое возвращение в профессию».

Когда в Чечне началась война, Саид вернулся домой, чтобы вывести оттуда свою семью. Вместе с личными вещами Бицоев взял с собой несколько картин, которые он когда-то приобрел у местных художников.

Саид Бицоев, журналист, публицист: «На знаменитом блокпосту «Кавказ» меня остановили солдаты и заявили, что вывожу национальные ценности, и они должны нас пустить «в расход». Я, конечно же, не верил, что они что-то такое сделают, но все равно неприятно. Сказали так же, что картины реквизируют, а нас задержат и отвезут «фильтропункт». Я на них смотрю, молодые ребята, говорю, что это мои картины и в них нет ничего ценного. Вот я могу вам показать эти картины. Вот одна из них. Рая Тисаева наша первая чеченская художница. Она рисовала это, вот революционный период. Вот большевик, он объясняет старикам, что вот они строят новую жизнь. Тогда это было модно. Вот еще одна картина. Валерий Евсеев нарисовал этот закат. Это был триптих. Их было несколько картин. Те две сгорели, а вот эта одна у меня осталась. То есть была большая огромная, вот эта средняя и еще поменьше. Три картины их было.

Я говорю этим солдатам: «Скажите, а у вас есть какие-то офицеры, старшие, ефрейторы, чтобы я мог с ними поговорить?» Они мне ответили, что майора позовут. И вот идет человек взрослее этих, ворот у него расстегнутый, на ногах тапочки вместо сапог кирзовых. Он подошел, поздоровался и говорит: «Пойдемте со мной в будку». Я говорю, что мне заявляют, что я картины украл из национального музея. «Да ладно-ладно, - говорит, - пойдемте за мной». Я захожу с ним в эту его будку и спрашиваю, зачем меня позвали. А он мне отвечает: «вы торопитесь?»

- Я не тороплюсь, но вы ведь знаете, что эти солдаты хотят меня в «расход» пустить.

- Да ладно вам, - говорит он - ничего не будет. Я вас просто позвал потому, что, знаете, вот из-за таких вот солдат мне не с кем поговорить. Я хочу просто пообщаться.

И он мне налил кофе или чай, и мы с ним минут пятнадцать разговаривали о картинах, о литературе, о поэзии».

Из Чечни в Москву

- Саид, когда вы вернулись из Чечни в Москву, учитывая то, какие были настроения. Военные действия в Чечне. Сложно было в Москве найти работу?

- Да, было архисложно найти работу. Жизнь в Москве была очень сложной именно с учетом этих происходящих событий в Чечне. В Москве было некое отторжение чеченцев по всем фронтам. Давайте пройдем на кухню и там вам расскажу подробности того, как я провел здесь время в начале 90-х годов. В том числе были и некие комические моменты, о которых я вам расскажу там. Дело в том, что я тогда снимал квартиру и жил один. Семья у меня там, а здесь я сам о себе заботился, готовил. Вообще мне это дело нравилось, и это время я проводил праздно. Ничего не делал, работы нет, мне очень грустно, домашние там, события дома происходят. А здесь в печати всякое разное происходит, профессии нет. Ну, в общем состоянии у меня было не очень веселое. И в это время ко мне, порою заходили мои друзья. Я придумал какое-то блюдо. Под впечатлением каким-то или под влиянием чего-то я не знаю, может, о чем я думал. Оно состояло из картофеля. Я их поочередно жарил. Картофель, морковку, красную свеклу, еще что-то, а потом сверху заливал яйцом, вот такое блюдо. Ну, а далее перчил и солил. А еще был чеснок, я вспомнил. Как-то пришел мой одноклассник, Алик Раисов и говорит, что я очень вкусно приготовил и что если бы он был женщиной, то вышел бы за меня замуж. Далее приходил мой брат, его я тоже угостил таким блюдом. И всем оно нравилось. И как-то меня спросили, а как оно называется и где я раздобыл его рецепт. Я говорю, что я его сам придумал. Под впечатлением своей грустной поры. А как называется блюдо? Я говорю, что депрессией она называется. А впоследствии они мне звонят и просят, пожалуйста, приготовь депрессию. Мы скоро к тебе приедем в гости.

Дети Бицоева

Сейчас у нашего героя нет необходимости готовить. Ведь его супруга, Лариса, отличная домохозяйка. У них с Саидом трое детей. Старший сын, Дени – экономист. Младший сын, Сали учится на стоматолога. А единственная дочка Ниса пошла по стопам отца.

Саид Бицоев, журналист, публицист: «Честно говоря, не хотел, чтобы она была журналистом. Очень тяжелая профессия, а по нынешним временам мы сами видим, что профессия немножко девальвировалась. И отношение к ней и у власти и общества хуже стало, к сожалению. Я об этом писал недавно в газете «Московский Комсомолец», где я работаю колумнистом. Поэтому дочери я так же не желаю своей судьбы в профессии. Я хотел, чтобы она стала врачом. Но она сама это выбрала и работает журналистом».

Самый высокий баскетболист в мире в истории СССР Увайс Ахтаев

Мадина Амагова: «Саид, помимо того, что давно работаете журналистом, вы еще попробовали себя в качестве писателя. Вы написали книгу про Увайса Ахтаева и презентовали ее в 2015 году в Москве. Хотелось бы об этой книге поговорить».

- Пойдемте, я на рабочем месте вам покажу то, как появилась эта идея. Как я готовил материалы к нему.

В 80-х годах в газете «Советский спорт» Бицоев увидел статью главного тренера сборной Советского Союза по баскетболу, Александра Гомельского о гениальном баскетболисте Увайсе Ахтаеве. Саид заинтересовался судьбой своего земляка и начал собирать о нем материалы. Пожалуй, самым популярным участником спартакиады был Василий Ахтаев, баскетболист команды Казахстана. Его рост 2 метра и 32 сантиметра. Встреча лидеров команд Казахстана и Латвии по существу, решает исход первенства по баскетболу.

Саид Бицоев, журналист, публицист: «Его называли Васей, хотя его имя Увайс, он из тейпа Вашендарой, Шатойского района. Был депортирован и там его случайно заметили. Когда он нес шпалы. Они очень тяжелые, один человек еле-еле может нести одну шпалу. Ими они обогревали свои бараки, в которых, чтобы не замерзнуть от холода. Депортировали их ведь буквально на улицу. А Увайс, 16 летний мальчуган, нес 4 шпалы. По две на руку, как дрова он их нес. Настолько он был здоровый. Увидев вот это, сотрудники НКВД, среди них так же встречались нормальные люди, он предложил ему поехать в Алмату, дал ему сопроводительные документы от НКВД, потому, что депортированные без этого не имели возможности перемещаться.

В Алмате Ахтоев стал заниматься баскетболом. Его рост составлял 2 метра, 38 сантиметров. В то время он был признан самым высоким человеком на планете.

С него началась эра использования гигантов, то есть сверхвысоких людей в баскетболе. До Увайса в нем играли люди метр 90, метр 85, высокие люди, но не гиганты. Увайс был первый. Поэтому для него и одежды не было, для него не было обуви, для него не было кровати, для него не было машины, он никуда не помещался. Из-за этого он очень сильно страдал».

Материалы и фотографии Саид собирал по всей стране у супруги Ахтаева, у его друзей, товарищей по спорту и просто знакомых.

Саид Бицоев, журналист, публицист: «Я сам отыскивал в архивах. Эти фотографии впервые видит страна. Мне их дали мои друзья и я сам их искал. Чтобы противопоставить кого-то Васе, смотрите, вот Александр Гомельский, молодой, главный тренер в то время прибалтийской сборной. Он решил найти такого же высокого как Увайс в Прибалтике. Этот лесник, Курминыш, ему 25 лет было. Рост его 2 метра и 24 сантиметра. Вот он рядом с Ахтаевым. Ниже его на 12 сантиметров. Увайсу с ним было очень тяжело. Есть такая история, все ее знают, то, как они в первый раз сошлись в Волгограде на каком-то чемпионате СССР. Тогда Увайс сказал, что научит этого лесника как играть. И на самом деле он Курминыша мучил своими трюками, загадочными какими-то бросками. А Курминыш был не опытный и не мог ничего противопоставить».

Предложение от Берии

- А, правда, что ему предлагали поменять фамилию, вернее национальность?

- Да, это такая реальная история. Мне ее рассказывал его друг, Вахи Ибрагимов. Говорил, что Ахтаева вызвали в Москву, когда они были здесь на игре в районе стадиона «Локомотив», это так сейчас он называется. Они там, в палатках жили. К нему приехали люди в штатском на черной машине. Увайс потом рассказывал, как они везли его потом на Лубянку к Берии.

Очень такая интересная история. Передавал, что впервые в жизни получил такой автомобиль, в котором я не сидел как эмбрион, в таком полусогнутом состоянии, он ведь не умещался никуда. Рассказывал, что сел и вытянулся в автомобиле. Это был такой лимузин, он даже ноги вытянул и подумал как хорошо. Потом мог в принципе ноги и «протянуть», потому, что привезли его к Берии, поставили перед ним. Этот без приветствия сразу спросил: «Вы кто такой? Какой национальности?» Ахтаев ответил, что он чеченец. Он начал говорить, что нет такой национальности, что он еврей и его фамилия Копелевич. Увайс ответил, что он не возражает, но у всех есть своя народность и у него так же есть отец и, что ему неудобно отказываться он имени своего отца. Берия успокоился и продолжил. Сказал, что весь этот народ, как все его родственники высланы за измену родине и поэтому они его никуда не могут отправить. Поэтому предложили Увайсу сменить фамилию. Сказали, что после этого он поедет на олимпиаду, а дальше у него будет хорошая карьера. Пояснили, что документы на него все приготовили. То есть Берия абсолютно спокойно и уважительно все это потом стал ему рассказывать. Увайс тоже успокоился, страх прошел и обратился таким образом: «Лаврентий Павлович, вы позволите, чтобы я со своей мамой посоветовался?» Тот так на него посмотрел! Ну ладно с отцом посоветоваться, со старшим братом. А тут человек хочется с мамой посоветоваться. Он не знал, что у Увайса жизнь связана была практически только с матерью. Мать он очень любил и они были настолько близки, что когда был матч, он привозил свою мать, она садилась на маленький стул и наблюдала затем, как сынок играет. И как только тот забивал мяч, то смотрел на мать, а она одобрительно ему махала рукой, а он кивал в ответ. Вот такая душевная и внутренняя связь была между матерью и сыном, хотя он уже был таким взрослым человеком.

Берия дал Ахтаеву возможность подумать до утра, а баскетболист первым же рейсом уехал из Москвы в Алмату. Там, с помощью друзей, под предлогом заражения тяжелой инфекции лег в больницу.

Так, в больнице они его 3 месяца продержали. Таким образом, Увайс спасся от смены фамилии таким вот образом. И мать и все его друзья говорили, что не стоит менять фамилию. Вот такое отношение было у человека к своей родне и к своему отцу, к фамилии. Вышел он из больницы только после того, как Берию арестовали. Это был 56-й год. Таким образом, он спасся.

Книга о Васе

- Для чего была написана эта книга?

- Я как раз к этому хотел перейти. Вначале 2000-х годов, когда было брожение в обществе и раскол и взаимная неприязнь, взаимные обиды, упреки, что вот эти кавказцы виноваты, хватит кормить Кавказ и тому подобное. Такие вот опасные движения были в России очень опасные для общества и страны в целом. И вот мне захотелось, чтобы Увайс, этот интернационалист с большой буквы, сыграл бы свою роль, хотя его уже больше 50-ти лет нет в живых. Я хотел, чтобы он сыграл свою роль. Потому, что его любила вся страна. И он любил всех остальных.

Общественная работа Бицоева

Бицоев не только журналист. Он еще и общественный деятель. Несколько лет он является советником главы Тверской Управы. А недавно, он с группой активистов выступил с инициативой назвать местный сквер именем Юрия Левитана, который последние годы жил в одном из близлежащих домов.

Саид Бицоев: «Дело в том, что Юрий Борисович Левитан приезжал к нам в «ДАСС», когда я там обучался и я с ним лично общался. Он рассказывал эту историю, как он объявлял о начале войны, а как он потом объявлял конец войны. Говорил, что вся Красная площадь «запружена» и люди просто плакали, пили шампанское, веселились и прочее. А ему надо зайти в Кремль и озвучить, что Красная армия победила в этой войне. Сказать, что мы победили и фашисты повержены. Ему надо было пройти через эту Красную площадь, а его никто не пускает. Людей так много и они все говорят, мол, отстань от нас. А ему ведь надо объявить конец войны. В ответ слышно, что мол, кто ты такой, чтобы объявлять конец войны, сейчас Левитан это сделает. А он поясняет, что он и есть Левитан. В ответ слышит слова, типа да ладно ты замухрыж, какой ты Левитан? Наверно представляли, что он такой с металлическим голосом, такой громадный человек и здоровый. Вот так с юмором он все это рассказывал».

«8 мая 1945 года в Берлине представителями германского верховного командования подписан акт о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил».

Посмотрев сквер, который будет носить имя легендарного диктора, мы с Саидом перешли от общественного к личному.

- Вот вы, лично производите впечатление такого комфортного человека.

- Это обманчивое впечатление.

- А какой вы на самом деле?

- Шучу, я на самом деле больше всего в жизни не люблю острые ситуации. Я большой противник скандалов, споров, конфликтов, противостояний. Я это очень не люблю. Я люблю очень такую спокойную и комфортную атмосферу, в которой нам всеми нашими пророками и учителями завещано жить в мире и в благополучной обстановке.

- Каково ваше отношение к религии? Как часто вы обращаетесь к Всевышнему?

- Каждый вечер я к нему обращаюсь. Я с религией связан очень давно, с 19 лет. Я практикующий мусульманин и я много раз об этом говорил, во многих эфирах. Религия мне помогла стать лучше и чище, стать правильней. Она меня не «радикализировала». Ислам меня наоборот сделал очень мягким и спокойным человеком.

- А как вам кажется, в чем ваше призвание?

- Наверное, как и всякого человека, мое личное призвание в моем характере и в моих каких-то внутренних устремлениях, наверно, я был призван и рожден на этот свет, чтобы сделать его хоть немного лучше. Наверно, вот так. Сделать этот мир чуть-чуть красивей, чуть-чуть мягче, чуть-чуть прекрасней, сделать так, чтобы взаимоотношения людей стали ближе. И я, в принципе, в своей работе всегда к этому и стремился. Не знаю, вряд ли у меня что-то получилось, но я к этому всегда шел.

В этом разделе:

Добавить комментарий

Войдите, чтобы оставить комментарий: