Маяковский считал 1917-й год делом не только своей жизни, но буквально – делом своей поэзии. Долгие годы он был обязательным школьным автором. Сталин обесценил его одной фразой: «Маяковский был и остается лучшим и талантливейшим поэтом нашей советской эпохи». Он ненавидел пошлость жизни, хотя зарифмовал пятилетки и дым заводов. Грузин, дворянин и хулиган – наступил себе на горло ради мечты и революции. Глашатай коммунизма с израненной душой, поэт кожей чувствовал, как наступает эпоха организованной серости...
«Джихад русской литературы» - проект Надежды Кеворковой о встрече русской литературы с исламом и мусульманами. Первый сезон (11 серий) заканчивается 1917 годом. Второй - с него начинается.
Только нога вступила в Кавказ,
Я вспомнил, что я – грузин.
Эльбрус, Казбек. И еще – как вас?!
На гору горы грузи!
Нам непросто понять, что Маяковский считал 17 год делом не только своей жизни, но буквально – делом своей поэзии. Долгие годы он был обязательным школьным автором. Но финальный гвоздь в гроб Маяковского вколотил Сталин.
«Маяковский был и остается лучшим и талантливейшим поэтом нашей советской эпохи» – Иосиф Сталин - Ежову. 1935 год, газета «Правда».
Его поэзию вожди не понимали и не любили.Только спустя 4 года после смерти Маяковского Сталин объявил его образцом. Почему? Грузин грузина похвалил?Маяковский хотел быть грузином. А Сталин – русским. Ленин предупреждал о возвращении «бюрократа держиморды». Русским советским держимордой Маяковский точно не желал быть.
Кем был Маяковский
Орхан Джемаль, журналист: «Маяковский был просто грузин. Не надо как-бы выдумывать что «он хочет», - он просто был грузином. Он хорошо говорил по-грузински с детства. То есть он вырос в этой среде. Когда он перебрался, значит, в Москву, он жил на Малой Грузинской, ошивался в таких полу-революционных, полу-криминальных, грузинских кругах. Не надо выдумывать. Да, он русский поэт, потому что он писал на русском языке, но в этническом плане он просто грузин. Грузин, хорошо владеющий русским.
Мы говорим о сознании. Национальность — это не кровь, национальность - это культурный код. Зачем было быть грузином в советской России… Ну, я думаю что, во-первых, в те годы, в те годы быть грузином, это примерно как сейчас быть питерским. То есть, там есть и просто такой вот политический резон «быть грузином». Во-вторых, ему же тоже не всё нравилось. Вот, вот это вот русское обывательское море, разливанное».
Лезгинщик и гитарист душой,
В многовековом поту,
Я землю прошел и возделал мушой
Отсюда по самый Батум.
От этих дел не вспомнят ни зги.
История — врун даровитый,
Бубнит лишь, что были царьки да князьки:
Ираклии, Нины, Давиды.
«Владикавказ-Тифлис» 1924.
Акрам Муртазаев, журналист, лауреат премии «Золотое перо России»: «Поэтам свойственно эпатажное некоторое мышление. И здесь есть некоторое конечно и бахвальство, здесь некоторая эпатажность, но, я думаю, что отношение к Грузии, где он вырос, у него было всё равно хорошее. Это – никуда не денешься.
Я не придаю особого значения словам поэтов, да. Они в одном стихотворении могут написать это, вот… Вот у него как бы зажглась какая-то звёздочка, где-нибудь, в каком-нибудь месте, и он начинает, совершенописать стихи. Он больше думает о рифме, чем о смысле этом. Ему присуще эпатажность, как всякому поэту».
А дальше я видел — в пробоину скал
вот с этих тропиночек узких
на сакли, звеня, опускались войска
золотопогонников русских.
«Владикавказ-Тифлис» 1924».
Рустам Ибрагимбеков, писатель, кинодраматург, кинорежиссер, сценарист к/ф «Белое солнце пустыни»: «Но это ему дало… Он знал грузинский и ему дало основание время от времени говорить «я грузин» по рождению, настолько он полюбил Грузию и «русский по-национальности». При этом он всего два раза приезжал потом в Грузию.
Есенин приезжал в Баку, к которому он не имел никакого отношения, шесть раз, а грузин, в кавычках, Маяковский, приезжал в Грузию всего два раза. Поэтому, как бы, это была странная любовь, которая как бы, кроме каких-то его внутренних чувств, ничем не подтверждалась».
И утро свободы в кровавой росе
сегодня встает поодаль.
и вот я мечу, я, мститель Арсен,
бомбы 5-го года.
И дальше история наша хмура.
Я вижу правящих кучку.
Какие-то люди, мутней, чем Кура,
Французов чмокают в ручку.
«Владикавказ-Тифлис» 1924».
Адам Булгучев, актер: «Просто, ему нравились,наверное, устои гор, я имею в виду горские законы. Ведь законы гор, они, скажем, немножко идут вразрез, там, со светскими законами, там, кровная месть скажем вот, то же воровство невесты, - это были нормальные, рядовые события, которые на Кавказе всегда происходили.
Ну конечно, каждый горец, он в любом случае понимает, что он горец и что он оттуда. И, вот лично вот мне, мне в этом каменном мешке тяжеловато. Но в силу профессии, в силу того, что я здесь вот нахожусь, мне приходится находиться».
Да, я грузин, но не старенькой нации,
забитой в ущелье в это.
Я — равный товарищ одной Федерации
Грядущего мира Советов.
«Владикавказ-Тифлис» 1924
Лев Рубинштейн, поэт: «Он вообще был космополит принципиальный, интернационалист, и всякое, и всё национальное, он, как и многие люди вокруг, он как бы презирал и отвергал.
Маяковский, так сказать, его идеология, она вот на таком принципиальном интернационализме, социализме вот, значит, взросла. И поэтому всё, что намекало на что-нибудь такое национальное, оно воспринималось как отсталое, как архаичное, как связанное там с феодализмом, с царём там, с прошлым, с прошлым».
Грузин я, но не кинто озорной,
острящий и пьющий после.
Я жду, чтоб гудки взревели зурной,
где шли лишь кинто да ослик.
«Владикавказ-Тифлис» 1924
Алексей Кортнев, солист и лидер группы «Несчастный случай»: «Он в своём детстве мог думать по-грузински, и свободно выражать свои мысли, и собственно до кончины. Поэтому, в общем, всё равно грузинского в нём очень много и, ну как, невозможно списать со счетов детство в грузинском селе, Багдади, да, со всей этой едой, вином, музыкой, ритмами, воздухом.
Поэтому, я всё–таки думаю, что в нем было достаточно много грузинского. Вы имеете в виду, что по крови он не был грузином совсем? Ну да, это действительно так, но, всё-таки, окружение и воспитание было во многом, таким, «кавказским» конечно».
Ленин прочел в "Известиях"
мое стихотворение "Прозаседавшиеся"
и сказал: "Я не поклонник его таланта,
хотя признаю свою некомпетентность
в этой области. Но с точки зрения
политической и административной
я давно не испытывал такого
удовольствия.
Насчет политики ручаюсь,
что это совершенно правильно.
Творчество Маяковского
Как шутили потом, это было последнее правительство, которое ничего не понимало в искусстве. В 1924 году Маяковский написал гигантскую поэму о Ленине. Сегодня это почти запрещенка. В этой поэме он назвал Ленина не только гением, но и пророком.Атеист и воинствующий безбожник, зачем ему были нужны такие сравнения?
Мы спим ночь.
Днем совершаем поступки.
Любим свою толочь
воду в своей ступке.
А если за всех смог
направлять потоки явлений,
мы говорим – «пророк»,
мы говорим – «гений.
Поэма «Владимир Ильич Ленин» 1924.
Орхан Джемаль, журналист: «Маяковский не был как-то связан с исламом, близок к исламу, ему не был ислам интересен. Он был грузин, по культурному коду, и в принципе, как и все грузины, не так уж и много знал об Исламе.
Так что, вот, искать связь между тем, что он назвал пророком Ленина, и вот той аннотации слова «пророк», которое там выходит из Ислама, наверное, вряд ли стоит».
У нас претензий нет, –
не зовут – мы и не лезем;
нравимся своей жене,
и то довольны донельзя.
Если ж телом и духом слит,
прет на нас непохожий,
шпилим – «царственный вид»,
удивляемся – «дар божий.
Поэма «Владимир Ильич Ленин» 1924.
Акрам Муртазаев, журналист, лауреат премии «Золотое перо России»: «Мне сложно говорить загения, но я думаю, что он представлял себе, что такое «пророк». Не думаю, что у него слова в данном случае были случайны».
Время – начинаю про Ленина рассказ.
Но не потому что горя нету более,
Время потому, что резкая тоска
Стала ясною осознанною болью.
Поэма «Владимир Ильич Ленин» 1924.
Акрам Муртазаев, журналист, лауреат премии «Золотое перо России»: «Когда революция побеждает, она перестает быть революцией и становится контрреволюцией. Она практически ложится, начинается режим самосохранения, и от бывшего революционного романтизма ничего не остается. Ну, я думаю тоже самое, что происходит со всяким интеллигентом, который становится, идёт на службу власти. Мы это видим, допустим, на примере товарища Леонтьева, да. Он когда-то писал нормально, был вполне, ну, недолго, но был вполне нормальным журналистом. А сегодня, что из себя представляет? Образец какой–то? Я не думаю, что Маяковский упал до этого уровня, но всё равно, деградация была вполне объяснима».
Люди – лодки. Хотя и на суше.
Проживешь свое пока,
много всяких грязных ракушек
налипает нам на бока.
Я себя под Лениным чищу,
чтобы плыть в революцию дальше.
Я боюсь этих строчек тыщи,
как мальчишкой боишься фальши.
Поэма «Владимир Ильич Ленин» 1924.
Алексей Кортнев, солист и лидер группы «Несчастный случай»: «Владимир Владимирович Маяковский, при всём своём, действительно гигантском, и таланте и росте, и мощи, был человек очень зависимый. И в том числе зависимый может быть не впрямую от Сталина, но от власти и от власть предержащих был зависим весьма и весьма. И не случайно же он наступил на горло собственной песне и долгие годы работал, ну, буквально обслуживая советскую власть, которая, тем не менее, на каком-то этапе от него отвернулась, не приняла то, что он сделал.Ну, то есть, всё же покатилось под гору достаточно быстро после его выставки. Сколько там было, 10 лет в творчестве, по-моему, Владимир Маяковский. Выставки, которую полностью замолчали официальные какие-то средства информации. Не пришел никто из советских руководителей, на что явно поэт рассчитывал, и после этого, в течение буквально нескольких лет, он, собственно, «лёг виском на дуло», как спел Высоцкий».
Я боюсь, чтоб шествия и мавзолеи,
поклонений установленный статут
не залили б приторным елеем
ленинскую простоту.
Поэма «Владимир Ильич Ленин» 1924.
Иван Давыдов, журналист, заместитель главного редактора журнала «Thenewtimes»: «Легко быть карьеристом, когда ты Сергей Михалков, но, когда у тебя дар, это, наверное, это труднее, и что там делает человек, который себя внутри ломает. Я не хочу сравнивать, но, если говорить о примерах, есть Владимир Маяковский. Владимир Маяковский – просто один из крупнейших русских поэтов 20 века, ну прямо мирового значения поэт.Не хочу обидеть Расула Гамзатова, но Маяковский помощнее. Мы знаем, что и там внутри была трагедия, и там он себя ломал. Если вы будете его внимательно его читать, вы отметите, что в каждую свою нелепую агитку он вставлял хотя бы такую строфу, которая была написана так, чтобы читающий понимал, с кем он вообще имеет дело».
Богу почести казенные не новость.
Нет! Сегодня настоящей болью сердце холодей.
Мы хороним самого земного
изо всех прошедших по земле людей.
Он земной, но не из тех, кто глазом
упирается в свое корыто.
Землю всю охватывая разом,
Видел то, что временем закрыто.
Поэма «Владимир Ильич Ленин» 1924».
Русский для него стоял рядом с Лениным. А Сталин – тот, кто начал истребление ленинской гвардии.
Не заменить ли нам
горелкою Бунзена
1000-ваттный Осрам.
Что после Троцкого Фрунзе нам?
После Троцкого Фрунзе срам.
1925.
Биографы любят мусолить, что Маяковский застрелился из-за нескладухи в личной жизни. Но смотрите, к 30-му году все главное в его революции было потеряно. Саму революцию Сталин согнул в бараний рог.
Что ему оставалось? Уехать? Бежать в эмиграцию? Оставалась только смерть. Сам нажал на курок или был убит чекистами Агранова? Откроют архивы, мы это узнаем.Жить он больше не хотел.
Че Гевара считал, что революция победит, если соединить социализм и религию. Гейдар Джемаль постулировал, что все пророки были революционерами, а революция будущего никогда больше не будет атеистической. Стихи Маяковского – это шифровка революции пророков.
И когда это солнце разжиревшим боровом
взойдёт над грядущим
без нищих и без калек, -
я уже сгнию, умерший под забором,
рядом с десятком моих коллег.
Подведите мой посмертный баланс!
Я утверждаю и — знаю — не налгу:
на фоне сегодняшнихдельцов и пролаз
я буду
один!
– в непролазном долгу.
«Разговор с финнинспектором о поэзии» 1926».
