«Гейдар Джемаль перечеркнул 2,5 тысячи лет философии. Преодолел и опроверг все наследие мысли. Говорил об исламе языком философии и метафизики». «Он приглашал к фантастическому бытию. Слушая его, мир начинал играть, приобретал неожиданный ракурс. Это было бегством от стереотипов», «Не философов, а методолог исламской мысли», «Философия Джемаля – это его мыслящее тело. Он жил, как думал, жил по своим понятиям, по своей философии. Когда он входил в квартиру, люди начинали жаться по углам. Давил своей мыслью. Он – глыба духа, но при этом очень конкретный человек», «Гейдар закончил свой путь там же, откуда начинал восхождение к духовным пикам»… – фильм из авторского цикла "Подвиг веры" документалиста Рената Хабибуллина о выдающемся мыслителе Гейдаре Джемале (1947 – 2016) и его философском наследии построен на рассказах его близких и друзей.
Мой звук таков, мой глас таков
Я верю только в чёрный смерч
Падите, призраки оков,
Рассейтесь, стены мира, прочь!
Пусть хаос выжигает мозг
И рвёт зрачки из стылых глаз
И тело плавит будто воск —
Таков приказ, святой приказ
Гейдар Джемаль: «Подлинная форма несправедливости – это отсутствие смысла. Демонстративное, сатанинское отсутствие смысла. И мы рождаемся в это отсутствие смысла, но парадокс в том, что нас заставляют признать, что это отсутствие смысла есть на самом деле весь смысл, который возможен. Ты есть кто? Вот это и есть смысл. То есть нас учат абсурду, но говорят, это трансцендентный абсурд, потому что в высшем плане никто не нуждается в смысле. Смысл, зачем смысл. Вот в условиях бытия, как знаете, Артур вынимал меч из камня. Мы здесь вморожены, как меч в камень. Бытие – это камень. И мы должны вынуть этот меч. Кто вынет этот меч, тот, собственно говоря, и исполнит миссию, ради которой мы сюда посланы, ради которой сюда посылаются пророки».
Руслан Айсин, политолог, ученик Гейдара Джемаля: «На заре своей юности Гейдар Джахидович увлекался, естественно, философией. Был гегелианцем, увлекался Кантом. Потом, при знакомстве с Головиным, они имели возможность проштудировать Генона, который был, как бы вообще, адмиралом всего вот этого, манизма. В какой-то момент, изучая Генона, он говорит, что я понял, что здесь кроется некий подвох.
Если все есть все, то, что говорит манизм, и Бог, и человек, и природа, и все, что существует – это одно целое, если все есть все, как я могу говорить об этом всем, как я могу постулировать его и даже отрицать. Это невозможно, значит я противостою вот этому «Всё», с большой буквы, этому ложному абсолюту, как он говорил. И тут он начинает копать, и понимает, что собственно говоря, ислам говорит ровно о том же, что Бог трансцендентен. Он абсолютно нетождественен ничему. О чем он и говорит, да, в Коране. Он не рождал и не был рожден, и нет ничего и никого, кто бы был тождественен или равен Ему. Это говорит о, собственно говоря, абсолютном принципе нетождества».
Содержимое
Перечеркнув двух с половиной тысячелетнюю философскую мысль
Гейдар Джемаль: «Почему в зеркале отражаются предметы? Они отражаются за счет того, что свет ударяется в эту поверхность и не идет дальше, потому что сзади есть черная амальгама. Свет струящийся, легкий такой вот поток, субтильный поток энергии, а черная амальгама, блокирующая сзади стеклом – это антитеза и внутри нас такая же антитеза. Внутри нас антитеза всему сущему. И это является даром Всевышнего тем, кто имеет отношение к Адаму. Аллах вложил в него от своего духа и эта частица, вложенная в него рухулла, духа Всевышнего духа Алллаха, она и есть та абсолютная оппозиция безграничной глине, из которой сам Адам и создан.
Каждый из нас, свидетельствуя эти стены, друг друга, людей вокруг себя, качество момента проживаемого им, способен это делать только потому, что Он не тождественен ничему. Творец не подобен ничему. И та точка внутри нас, которая является моментом понимания, факелом, освещающим среду вокруг, она тоже не подобна ничему. Это совпадение чисто отрицательное. Не тождества Творца сущему и не тождества внутри каждого из нас, внутреннего свидетеля сущему, благодаря чему это сущее для нас проявляется в качестве организованного мира».
Руслан Айсин, политолог, ученик Гейдара Джемаля: «Вот этот вот известный дельфийский тезис, который был начертан над храмом Пифий в Дельфах: «Познай самого себя и познаешь мир» - это и есть самый главный смысл вот этого монизма. Гейдар его преодолел и я считаю его ценность, главная заслуга его в том, что он смог на самом деле концептуально перечеркнуть всю двух с половиной тысячелетнюю философскую мысль. Кого бы вы ни открыли, Платона или Хайдеггера, они говорят об одном и том же. Но приходит Гейдар, который все это осмыслил и достаточно четки, их же языком опровергает это. Он говорит о трансцендентном, он говорит об исламе, языком как бы философии, языком метафизики и это, я считаю, то главное достояние, то главное наследие, которое еще предстоит нам долго изучать и штудировать».
Мой крик таков, мой стон таков
Я верю только в силу «нет»
Что пролетев тоннель веков
Из черноты рождает свет
Я верю в абсолютный взрыв
Который будет в первый раз
И сердце вскрою как нарыв
Чтоб выполнить его приказ.
Наталья Мелентьева, философ, публицист: «Он смотрел на все вещи с очень неожиданной стороны. Он разоблачал банальность, просто как пришпиливал ее такой булавкой, то есть я трепетала, потому что весь мой дискурс, я была студенткой или даже уже после аспирантуры философского факультета, но все, что я выдавала, подвергалось такому раскладу, разложению, такому разделению, диакрисису, после которого просто хотелось руками развести. Всегда очень улыбчив, всегда очень доброжелателен.
Он органически вас подкалывал и понимаете, что вы находитесь в какой-то клетке какой-то банальности, какого-то стереотипа и что лучше поменять взгляд, лучше сдвинуться куда-то с точки, на которой вы стоите. Это было настолько красиво. Мир просто начинал искриться, играть, потому что это фантастическое бытие.
Он приглашал вас к фантастическому бытию. Он предлагал нам совершенно неожиданный ракурс рассмотрения вещей. Я скорее не очень все понимала, я просто скорее понимала импульс, поэтому я не могу похвастаться знанием, во-первых, догматической стороны ислама или там каких-то нюансов. Я знаю только в самых общих чертах, но мне было всегда интересно, это восторг. Вообще общаться с Гейдаром всегда было восторгом. И самое интересное, что он от самых высочайших метафизических парабол переходил к самым простым вещам, которые тут же встраивались в эту параболическую систему его ислама и блистали тоже своими особыми гранями».
Методология исламской мысли
Руслан Айсин, политолог, ученик Гейдара Джемаля: «Он сам говорил, что да, философия – не очень хорошее слово. Оно как бы напрягает слух мусульман. Но его ввел Пифагор, чтобы отличить себя от, так называемых, семи греческих мудрецов. И он предложил другой вариант – методология исламской мысли. Потому что опять-таки, Коран нам говорит: размышляйте, изучайте. Но как? Где структура этого размышления? Вот мы должны выработать. К сожалению, мы за столетия упустили эту инициативу, потому что мы стали пользоваться европейской рациональной философией, методологией мысли, и так как они не сходятся в своих изначальных концептах, оказалось, что это кризис для нас».
Гейдар Джемаль: «Люди стремятся обеспечить коллективными усилиями, вокруг себя поддержание вот этой установки на неопределенность и безграничность. Для этого служит их языческая вера в предков, культ предков, для этого служит и их языческая вера в потомков, культ потомков. Они считают, что они, каждый из них – это звено бесконечной цепи, идущей из неопределенно далекого прошлого в неопределенно далекое будущее.
И даже когда каждый из них умрет, ну и что, в конце концов, он подобен своим внукам, подобен своим дедам. Вот. А то, что он существует здесь и теперь в единственном виде, единственный момент, это уникально, он этого не чувствует и не хочет чувствовать. Более того, когда он сталкивается с этим моментом, он испытывает ужас и дискомфорт. Он не хочет знать о щели между мигами, в которых времени нет, и которые составляют его единственное здесь и теперь существование. Если случайно он с этим сталкивается, он испытывает шок, адреналиновый выброс, у него потом долго дрожат руки и ему потом говорят: «Да, незадача какая, надо же, спугнули, испугался. Ну, бывает». На самом деле он сталкивается с подлинным, но это подлинное уничтожает все, что он считает своим смыслом. Это подлинное – это конечность, финальность».
Жил по понятиям
Владимир Рынкевич, художник: «Вот Гейдар реально жил по понятиям. Он так и говорил, помню, иногда так смотрит на мою кислую физиономию, когда пытаюсь мучительно что-то понять, а понять невозможно, потому что я не понимаю, у меня нет еще того органа по молодости, которым нужно понимать, он только формируется, это было мучение. Вот я пытаюсь, а Гейдар так, мечтательно так, откину голову, вижу сахарник, как тебе плохо, а знаешь, почему мне хорошо? Я тебе скажу почему. Потому что я живу чисто конкретно по своей философии. Вот я именно так и живу. Вот.
Философия Гейдара – это было его мыслящее тело с большой буквы. Мыслящее тело. Вот как он был, такой крупный, как он не вписывался в какие-то рамки, в том числе пространственно-временные, как он входил в какую-нибудь квартиру и люди начинали жаться буквально по углам. Как он давил своей мыслью. Как он мог просто сидеть, а кому-то становилось очень сильно неуютно, люди просто начинали нервничать, уходили, бросали какие-то предметы. Да, бывало такое. Гейдар – это глыба духа и при этом он был очень конкретным человеком. Вот я помню, как мы с ним устроили драку в электричке, например. Я был неправ. Это был такой вот жест. Была страшная жара, 35 градусов, а я решил в тамбуре закурить и получил по морде от какого-то хмурого пролетария. Вот, тут же завязалась драка. Гейдар меня поддержал, все произошло очень быстро, но поскольку было жарко, тут же это дело прекратили и спокойно стояли рядом, как дети».
Руслан Айсин, политолог, ученик Гейдара Джемаля: «Во-первых, есть главный его труд – это фактически манифест трансцендентализма, манифест методологии мысли в рамках монотеизма. Он называется «Ориентация-Север». Это очень сложный трактат. Я его сам прочел раз шесть. И вот эта методология, Ориентация-Север, она, как бы дает возможность нам вещи раскрывать по-другому. Это инструкция тоже. Как ты открываешь книгу, и буквы так взлетают, да, то есть так для тебя. Вот когда ты освоишь эту методологию, буквы будут для тебя летать, порхать, а не лежать тяжелым грузом».
Гейдар Джемаль: «И почему собственно север? Потому что север – это точка оппозиции феноменологическому товарному миру. Север – это, как бы, сход на нет. И, в конце концов, северный полюс – это та точка, в которой все пропадает, в которой кончаются вещи, в которой наступает отрицание, черная дыра, черная дыра с огромной энергетической концентрацией. То есть север сам по себе для меня есть точка оппозиции и, кроме того, ориентация на север, она переносит, можно сказать, эту точку оппозиции из некоего внешнего пространства в сердце смотрящего».
Руслан Айсин, политолог, ученик Гейдара Джемаля: «Исламский такой период его жизни начался с гор. С того момента, когда он решил совершить вояж в горы и этот первый его заход в горы был сделан через Тянь-Шаньские горы, через Алма-Ату перешел в Иссык-куль и дальше уже в 80-х годах он связал свою жизнь с Таджикистаном, с Памиром, с исламской партией Таджикистана, с исламским подпольем, с тарикатами. То есть он, как говорил он сам, в лаптях обутый прошел весь Памир, общался, разговаривал, взаимодействовал со всеми шейхами, устазами да».
Преодолевая страх
Сергей Жигалкин, философ, писатель: «Вот мы в горах очень часто попадали в ситуации, но они опасные для жизни, сильно опасные, мы могли погибнуть в любую секунду. Там была и пурга, нас заносило в палатке вот, мы там просто откапывались как-то, кругом там трещины, льды. Проходили такие ситуации. И здесь тоже мы попадали в такие ситуации, крайне рискованные. Я беседовал с Гейдаром, говорю: «Вот Гейдар, человек, он же обыкновенный человек, в таких ситуациях ты испытываешь страхи или что ты испытываешь?» Он говорил, что он не испытывает страха, а испытывает только вот кайф. И что самое интересное, это правда. Я просто видел в этих ситуациях. Вот он, когда приближается бездна, то есть когда ты в следующую секунду можешь умереть, он не чувствует страха, он чувствует определенный кайф, потому что вот это его ориентация, о которой я говорю, внутри, она вот раскрывается перед ним. Он в одном шаге уже находится от того, куда он смотрит внутри все время. Понимаете. Поэтому он в таких ситуациях вел себя необычно для простых людей. И это было всегда так».
Руслан Айсин, политолог, ученик Гейдара Джемаля: «И вот так Всевышний распорядился, что свой последний путь он закончил там, откуда он пошел в горы, да. Откуда он пошел покорять исламские горы, духовно я имею ввиду, духовные пики. Там же он был похоронен, в предгорьях Тянь-Шаня, очень красивое, очень хорошее место, самое предгорье. И так сказать, буквально там несколько сот метров вверх возгоняется Тянь-Шань».
Гейдар Джемаль: «Сознание и смерть – это две стороны одной монеты, это одно и то же. И разница между сознанием и смертью, двумя сторонами – это наличие нашей физической индивидуальности. Это точка внутри нашего сердца. Непостижимое отсутствие, противостоящее всему. Великое закрытое тождество, запертое на колоссальный ключ метафизического всё, это тюрьма, которую можно снести, эту Бастилию можно снести, из нее можно вырваться. И шаг из неопределенности к определенности предстоит сделать именно политическому представительству касты воинов. Основой, как известно, кастой воинов является пассионарность. Пассионарность, то, что называется на санскрите - кама, на арабском называется хубб. А что такое хубб? Это любовь. А к чему любовь? Пассионарная любовь – это любовь к смерти. А что такое смерть? А смерть – это встреча скважины в моем сердце с Тем, Кто ее сделал».
Мир! Шуткой приговор речён
Исчезнуть – мне, тебе же – стать
Ведь словно пёс ты обречён
Моё отсутствие лизать
Пока не явится другой
В темнейшем, может быть, плаще
И победительной ногой
Не остановит ход вещей.
