Мусульманин по сути, по жизни, по мыслям, по вдоху-выдоху. О его бесстрашии говорили все, даже те, против кого он открыто выступал... Его приход в журналистику превратил ее в «важнейшее из искусств». Этот выпуск программы "За и против" посвящен Орхану Джемалю и обстоятельствам расследования убийства его и его коллег 30 июля 2018 года в очередной командировке в Центральноафриканской Республике. Да пребудет с ним милость Аллаха! Гость - известный российский журналист Надежда Кеворкова.
Не провинциальность - как основа. Центровой - и в политике, и в журналистике. Там, где он появлялся, – абсолютно скучнейшая вещь становилась яркой. Делал интересным все, к чему имел отношение. Освещал все своей личностью.
Его приход в журналистику превратил ее в «важнейшее из искусств». Он лежал с ногой три года - и его ранение, тяжелое, мучительное, стало для него университетом. Он учился, осваивал гигантские пласты знания.
Как вы, наверное, уже догадались, наш сегодняшний выпуск посвящен Орхану Джемалю.
Мусульманин по сути, по жизни, по мыслям, по вдоху/выдоху. О его бесстрашии говорили все, даже те, против кого он открыто выступал. Но Орхан не считал это чем-то выдающимся. Он говорил, что боятся все. И что нужно преодолеть страх, оставить его. Если ты мусульманин, то чего тебе бояться, кроме Аллаха?
Орхан жил, не имея привязанностей к материальному, имуществу, богатству. Все говорят, что он был словно ребенок, как подросток. И именно так, с непосредственной чистотой, воспринимал указания Бога.
Давайте кратко обозначим основные вехи его профессионального пути.
Содержимое
Работа в журналистике
Орхан Джемаль — журналист, военный корреспондент и правозащитник. С 1995 года работал в ряде крупных российских СМИ, таких как: «Новая газета», «Версия», где возглавлял отделы политики, «Вечерняя Москва», «Независимая газета», был обозревателем журнала «Русский Newsweek». Работал в холдинге «Известия» и на телеканале «Дождь».
Неоднократно в качестве спецкора бывал в горячих точках: в Палестине, Ираке, Афганистане, Сирии, Сомали, Мьянме, Киргизии, Украине и Ливии, где в 2011 году получил серьезное ранение во время боев за Триполи. Профессионально занимался Северным Кавказом.
Джемаль был одним из создателей «Союза религиозных журналистов» и «Союза мусульманских журналистов», также входил в число учредителей агентства журналистских расследований «Следственный комитет».
В 2003 году стал обладателем звания «Лучший журналист мира» в жанре «Travel», а в 2005 попал в финал конкурса на премию имени Артема Боровика.
Джемаль — автор книги «Хроники пятидневной войны», посвященной российско-грузинско-осетинской войне 2008 года, которую он прошел от начала до конца.
Убит вместе коллегами 30 июля 2018 года в очередной командировке в Центральной Африканской Республике. Да пребудет с ним милость Аллаха!
Кем был для вас Орхан?
Прежде, чем перейти конкретно к вопросам, которые интересуют нас, нас я имею в виду людей, которые хорошо знали Орхана и журналистов, все таки хотелось бы узнать у вас, вот кем для вас, в самом широком смысле этого слова, был Орхан?
– Другом, товарищем, коллегой, братом, сыном Гейдар Джемаля. Человеком энциклопедической образованности, человеком необычайного мужества и человеком, способным терпеть фантастическую боль в течение трех лет, человеком не унывающего характера, человеком, который обладал удивительной способностью, при том, что сам он мог находиться в тяжелых условиях и в тяжелом состоянии, он зажигал других людей и не давал им погаснуть.
На какой стадии находится расследование убийства журналистов
И все таки, переходя к нашим вопросам, хотелось бы узнать, на какой стадии сегодня находится расследование убийства Орхана? И что остается не определенным, и, есть ли какая–то информация относительно того, кто мог быть заказчиком этого убийства, кто за этим всем стоит?
– Расследование ведется. Расследование ведется очень грамотно. Его ведут, и это радует, профессиональные люди, поэтому это расследование, которому можно доверять. Я не имею ввиду официальное расследование следственного комитета, от которого лично я ничего не жду, поскольку, как мы знаем, этих людей, которые ведут это расследование в официальном порядке, это люди, которые просто зачищают следы, которые мы ищем. Я не буду говорить никакие подробности и не называть никакие имена, потому что когда придет время, это будет сделано официально. И, я могу сказать, что большое число людей, моих коллег, журналистов следят за этим, занимаются этим. Есть несколько центров, которые ведут это расследование. Это слишком большое событие, оно слишком важное для журналистского сообщества, поэтому у меня нет пока оснований сомневаться в том, что мы многое узнаем.
Что вообще показала смерть Орхана? Открывает ли это что–то новое в нашем понимании окружающей действительности?
– Многим людям это показало очень разное. И очень многие люди говорили, особенно в те первые 7 дней, пока люди очень переживали, что тело не захоронено и очень были обострены чувства, и очень многие люди говорили в эти дни, и не только мне, что это не просто смерть. Это смерть, которая, казалось бы, должна была большое число людей пригасить и испугать, и лишить людей возможности, и самого желания что–либо расследовать. Произошло прямо противоположное. И, как правило, это всегда так происходит.
Заказчики не ждали этой реакции?
– Конечно. Когда хотят запугать вот такой ужасной смертью, казалось бы, они прямо в сердце очень многим людям выстрелили, но эффект обратный. И очень многие люди говорили мне о том, что, если раньше они чего–то боялись, больше они не испытывают этого чувства. Возможно, что Орхан, удивительным образом, вот это свое бесстрашие как–то оставил. Оставил следы, оставил ключи и очень многие люди ключи эти забрали себе. Это важно.
Вам не кажется, что внимание к случившемуся в Центральной Африканской Республике летом 2018 года очень сильно спало? То есть, получается, что так, что поплакали, повозмущались и все, жизнь стала идти своим чередом? Нет такого ощущения у вас?
– У меня такого ощущения нет. Но я хочу обратить внимание, что это убийство, хотя оно физически территориально произошло в Центральной Африканской Республике, оно имеет очень небольшое отношение к Центральной Африканской Республике. И это убийство относится к внутренней российской политике и к тому, что нас всех здесь окружает. Да, хотелось бы многим людям, чтобы этот интерес спал, но он не спадает. И, если вы общаетесь с коллегами по нашему ремеслу, то, честно говоря, то просто первая тема, которая в любом разговоре с самыми, казалось бы, далекими людьми, это тема Орхана. И, я могу сказать, что даже открытая библиотека устроила специальный диалог на эту тему. И он собрал гигантское количество людей. Я впервые присутствовала в живом виде на таком диалоге. Я была поражена тем живым интересам. Казалось бы, такой сонный город Петербург, ну город, собственно, где отчасти находятся те люди, чью деятельность расследовал Орхан, и, интерес гигантский. Потом, ну смотрите, что значит интерес?!
То есть, никто не рассчитывает на то, что, я не знаю, это же не Советский Союз и это умер не Ленин. Это совершенно другой человек, с другой жизненной установкой и с другим вообще месседжем. Поэтому, мне кажется, что смерть Орхана, помимо того, что усилился интерес к тому, что он сам делал, помимо того, что само по себе расследование, которое он не успел провести. Это очень важные вещи. Это расследование никто не бросил и оно происходит. Помимо того, что, конечно, это смерть. То есть, на что был расчет? Расчет был на то, что вот этот факт убийства будет перенесен в какую–то непонятную Центрально–Африканскую Республику, про которую можно врать все, что хочешь.
Можно врать, что там людоеды, что эти люди могут съесть тебя, просто увидев, и косточек от тебя не останутся. Это для местной провинциальной публики. А Россия, к сожалению, с каждым днем становится все более провинциальной, может быть, это как–то работает. Но, в мире эта новость никуда не уходит. И, надо сказать, что вот это событие, которое произошло с журналистом саудовским Хашогги, когда он был убит в консульстве Саудовской Аравии, казалось бы, оно должно было заслонить, а оно еще больше высветило именно убийство Орхана. Потому что так устроено медийное сообщество, что убийство журналистов никогда не уходит с первых полос. Как бы это не хотелось. Ну что говорить, постоянно приезжают люди, постоянно пишут люди, которые хотят подробностей, которые хотят участия, которые сами создают какие–то свои материалы об этой смерти, я не вижу никакой утраты интереса. Я вижу желание, как бы это поделикатнее это назвать, спрятать результаты расследования, но, к сожалению или к счастью, это не имеет отношения к реальности. Они ничего не смогут спрятать.
Фильм: «Орхан Джемаль, герой ненаписанной истории»
Орхан Джемаль: «Уау, обалдеть, вот какие мои эмоции. В Советском Союзе, в 80–е годы, там в середине 80–х, у меня была написана такая мысль, что все кончилось. Конец, вся «геройка» прошла. Америка открыта полностью и Сибирь покорена. На наш век ничего не осталось, я буду уныло… Я не мог представить, насколько моя жизнь будет бурная и переполненная событиями».
Ренат Хабибуллин, документалист: «Про Орхана Джемаля надо писать приключенческий роман. Для детей. И не потому, что в его жизни или в его работе было что–то не серьезное, наоборот. Просто такими честными и безрассудными бывают только герои детских книг. Во взрослой литературе уже считается, что переборы, что так на самом деле не бывает. Бывает».
Дмитрий Муратов, издатель, председатель редакционного совета «Новой газеты»: «Его кто–то привел в редакцию. Колоритный чувак. Глаза умные, а внешность бандитская. И за каким–то разговором, я вдруг краем уха услышал, что парень то, что парень очень образованный. Дело в том, что образование в начале нулевых годов не было доблестью. Успешность никак не была связана с уровнем понимания, образованности, да даже и начитанности. А тут чувствовал, что у парня есть тема».
Максим Шевченко, журналист, общественный деятель: «Орхана угнетала вот эта бытовуха. Это сермяга такая, знаете такое, быт, жизнь такая, квартира, квартплата какая–то. Вот это делать постоянно раз за разом, бессмысленное такое течение времени. Его это угнетало. А так, конечно, ты рискуешь, ты делаешь ставку на мгновение. Сейчас ты живой или вечность. Да? Поэтому, конечно, в нем было это, присущее только таким исключительным личностям, аристократическим. Ощущение есть это, упоение в бою у смертной бездны на краю. В нем это было. Безусловно. Отрицать это тяжело».
Я привык к войне, где можно голосонуть вертолету, братишка, подбрось туда–то. Где не нужны деньги, документы и т.д., и т.д. К войне привыкаешь быстро. Война – это свобода.
Орхан Джемаль
Максим Шевченко: «Терять вообще на этой земле нечего. Жалко только иногда вот эти рассветы осенние и вот это вот видение – голубые небеса, золотой лес. Вот это, наверное, жалко эту картинку. Но, тоже так, может другие будут картинки. Кто же знает. Наш брат уже знает. И мне кажется, что он знает очень хорошо все. Уже».
Реальный человек может умереть в любой момент. Он не способен определить некую точку, где это случится. Этот миг является некоторым экзаменом, потому что за ним, возможно, смерть. Именно это наделяет этот миг сутью. Если ты не понимаешь, что ты через секунду будешь просто трупом, то эта секунда бессмысленна. Она лишена содержания пережить по другому, переиграть, переделать, у тебя будет еще много секунд запаса, но их нет. Потому что вот эта возможность умереть через секунду, она вот и делает ее настоящей, и именно эта возможность отличала реального персонажа от того, кто полностью придуман.
Орхан Джемаль
Михаил Зыгарь, журналист, военный корреспондент, режиссер: «Орхан – это человек настоящего времени. С ним не очень вяжется прошедшее время, потому что он, скорее, явление. Я много лет живу с ощущением присутствия Орхана, как явление. А про природные явления, про человеческие явления, вполне естественно говорить в настоящем времени всегда».
«Я зажигаю города с истошным криком идиота. Мне нравится моя работа»
Орхан Джемаль
Что потеряла российская журналистика
Надежда, поначалу, в ряде СМИ говорилось о том, что могут быть введены даже определенные иностранные санкции в отношении тех, кто отдавал указания убить Орхана Джемаля и его коллег. Вот, как вы считаете, может в перспективе появиться какой–то список Джемаля, аналогичный списку Магнитского, например?
- Вы хотите, чего бы я хотела? Нет, не санкций. Я не хочу санкций.
А чего вы хотите?
– Я хочу мести.
Мести?
– Да.
Какой она должна быть?
– Какая бывает месть. И я не думала никогда о санкциях. Хотя, конечно, это событие имеет резонанс в мире, но, люди, которые отдавали эти приказы, уже под санкциями. Поэтому, можно быть спокойным на счет санкций.
За несколько лет мы, я имею ввиду нас, российский мусульман, потеряли обоих Джемалей. Орхана и его отца Гейдара. И, сегодня уже можно с уверенностью сказать, что эти люди были выдающиеся, даже великие, не побоюсь этого слова. Можем ли мы сегодня осознать, какую потерю мы понесли? И, можно ли ее восполнить как–то?
– Каждый человек сам определяет, смог он это понять или нет. Я себя еще, просто как без рук иногда, потому что мне просто не с кем обговорить важнейшие какие–то вопросы, вещи, проблемы и т.д. Но это уже не имеет значение.
Понимаете, человеческий фактор – это вещь приходящая. Кто–то осознал, кто–то не осознал. Может быть люди, которые сейчас живут, вообще будут все сметены и что они там осознавали, это совершенно неважно.
Мне кажется, что эта семья оставила людям очень много ключей, очень много текстов, очень много, просто методичек. Что им думать, как им понимать, как им выбираться из этой ситуации и как им осознавать себя. Это важно. Мне кажется, я бы хотела, чтобы это прозвучало, что остался последний Джемаль – это сын Орхана. Он маленький, пока ему всего 13 лет. И я бы хотела, чтобы вот эти вот сотни тысяч, миллионы людей, которые в соцсетях вскрикивают – Ох, как нам не хватает Гейдара или как нам не хватает Орхана. Чтобы они вспомнили о том, что есть еще один Джемаль и, что нужно каким–то образом окружить заботой его семью, его мать.
Есть сестра Орхана, Каусар Джемаль. У нее тоже есть мать, которая вдова Гейдара. Вот эти люди нуждаются в такой защите. И я знаю, что не мусульмане достаточно внимательно относятся к этому. Хотелось бы, чтобы еще мусульмане подключились как–то, чтобы они не были в стороне. Что касается величия этой семьи, я рада, что хотя бы после смерти это прозвучало. Потому что при жизни обоих Джемалей, слишком громко раздавались клеветнические голоса, слишком громко разговаривали те люди, которые были обличены властью против них работать, которые их пытались ограничить в их деятельности и, которые в конечном счете, лишили нас этих Джемалей. Так что, мне кажется, каждый человек, который знает имя Гейдар Джемаль или Орхан Джемаль, должен совершенно конкретные вещи делать. Если он не может понимать язык, сложный язык Гейдара, если ему кажется слишком сложной речь Орхана, если им вообще очень страшно заниматься теми вопросами, которыми занимались Гейдар и Джемаль, то есть простые бытовые вопросы, можно предложить себя там. Помогайте младшему Джемалю и их семье.
Чем вообще стал уход Орхана Джемаля для российской журналистики? В самом широком пространстве, да, информационном, практически не осталось, за некоторым исключением людей, кто мог бы донести и рассказать о проблемах мусульман.
– Ну дело в том, что Орхан не ставил так это. Это почему–то навязано после смерти, что Орхан был каким–то таким человеком, который вот брал трудности мусульман и нес их куда–то донести. Орхан занимался актуальной политикой и он занимался актуальной военной журналистикой. Я не думаю, что это место опустеет. И я не думаю, что у Орхана не будет вот какого–то такого серьезного продолжения его работы, потому что так устроена журналистика, что когда уходит один, становится 10 человек на это место и это место всегда будет актуальным, важным.
Все таки, давайте признаем, Орхан был необычным человеком.
– Безусловно. Я не говорю, что будет такая же личность по значению. Конечно, нет. Я просто не знаю, будет ли вообще.
Я имел ввиду, скорее это. То есть, для меня этот вопрос был важен. Будет ли человек, который бы в полной мере восполнить этот масштаб личности Орхана?
– Я не знаю. Я не имею ответа просто.
В ближайшей перспективе?
– Я не знаю. Я не знаю другого такого человек в мире, как Орхан и как Гейдар. Мне не попадался. Если кому–то попадался, предъявите, покажите. Может быть это не журналист, может быть это кто–то еще. Но, Орхан – очень важный человек, в том смысле, что он задал определенный стандарт в журналистике. Ниже уже нельзя опуститься. Поэтому, в журналистском сообществе, его уход, его смерть и его работа, конечно, проанализированный, это большой урок. Это очень такой важный, может быть в 21 веке, самый важный урок, как нужно преподносить то, от чего мы не можем отгородиться и то, на что мы не можем повлиять.
Итоги
Хамзат Наврузов, ведущий: «Орхан Джемаль, лично для меня, был настоящим воином справедливости. Даже видя смерть и кровь своими глазами, он оставался невозмутимым. Орхан не подменял смиренность, воспитанную родоплеменными традициями проигравших, правилами Ислама. И всегда был против этого. Его смерть заставила тысячи людей распрямиться, а вовсе не устрашиться, как кто–то и где–то планировал. Определенно, по жизни он прошел достойно, как подобает настоящему мужчине. Мужчине с большой буквы. Я уверен, что рано или поздно, заказчики убийства нашего брата Орхана Джемаля, получат по заслугам. И мы с вами обязательно станем свидетелями этого.
