За и против Интервью

Шиитская оккупация Сирии?! За и против

Режим Башара Асада сегодня находится под плотным контролем Тегерана. Сближение Дамаска с Ираном началось задолго до Арабской весны. Еще Хомейни объявил небольшую секту алавитов, составляющую костяк правящей элиты Сирии, шиитами. В 2013 г. в охваченную гражданской войной страну хлынул поток шиитских «джихадистов» из разных стран и организаций. Свою оценку происходящему в беседе с ведущим программы "За и против" Хамзатом Наврузовым дает Кирилл Семенов, глава Центра исламских исследований Института инновационного развития, эксперт РСМД.

Союз Дамаска и Тегерана естественным образом вызвал возмущение и среди ее суннитского большинства, не в восторге и христиане. С началом войны опека Ирана многократно возросла. Многие вещи и вовсе стали очевидными. Так, по словам бывшего премьер-министра Рияда Хиджаба, бежавшего из страны в 2012 году, Сирия уже к тому времени была оккупирована иранцами.

В 2013 г., когда стало понятно, что власть Асада висит на волоске, в Сирию вовсе хлынул поток шиитских «джихадистов» из разных стран и организаций. Наиболее известная и мощная среди них, конечно же, - ливанская «Хезболла». Давайте посмотрим, о ком еще идет речь.

Содержимое

Шиитские бригады в Сирии

  1. «Лива Абуль-Фадль аль–Аббас». Первые формирования возникли в 2012 г. Комплектование производится в смешанном порядке: в состав подразделения входят не только местные сирийские шииты, но также иракские беженцы, проживавшие в стране на момент начала войны, плюс определенное число добровольцев из Ирака. В 2014 году от организации откололась «Лива Хайдар аль-Карар», состоящая только из сирийских шиитов.
  2. Среди шиитских подразделений, которые были переброшены из Ирака в течении войны, особенно выделяется «Асаиб Ахль аль-Хакк», которая в «нулевые» воевала против США вместе с «Армией Махди». В американском варианте имеет название «Khazali Special Group» и считается сетевой организацией.
  3. Помимо нее, иракские шииты представлены иракскими подразделениями «Хезболлы» («Харакат Хезболла аль-Нуджаба», «Катаиб Хезболла») и «Катаиб Саид аль-Шухада». Последняя представляет собой подразделение организации «Бадр» - военного крыла Верховного совета исламской революции в Ираке.
  4. Отдельно стоят бригады «Фатимиюн» и «Зайнабиюн». По имеющимся в СМИ сведениям, в основном они вербуются из афганских и пакистанских беженцев, проживающих в Иране. Преимущественно это представители шиитской народности хазарейцев.
  5. Множество шиитских иностранных джихадистов также входят в многочисленные иракские структуры, например, «Лива аль-Зуль-Фикар» и «Лива Асадулла аль-Галиб», возникшие на фундаменте «Лива Абуль-Фадль аль-Аббас», и в конгломерат группировок, связанных с «Асаиб Ахль аль-Хакк».

Численность «шиитских интернационалистов», сражающихся на стороне Дамаска, превышает количество иностранцев, приехавших в Сирию воевать на стороне оппозиции. Это не считая бойцов и спецов самого иранского Корпуса стражей исламской революции. Руководство проиранской прокси-армией в Сирии осуществляет непосредственно генерал-майор Касем Сулеймани - командующий спецподразделением «эль-Кудс» КСИР.

Взаимодействия Ирана и Сирии

Можно ли говорить, что для Ирана асадовская Сирия – это главный союзник на ближнем востоке? Что возможное поражение Асада для Ирана будет крупным внешнеполитическим провалом.

– Да, конечно. Сирия – это та страна, которая была в составе стратегических союзников Ирана. Фактически, когда он находился в изоляции после революции 79–го года. Да, и фактически, это была единственная страна, на которую иранский режим мог, так или иначе, опереться, и всегда опирался. В том числе с тем, чтобы проецировать собственное влияние в Ливане и в иных регионах Ближнего Востока. Их дружба началась еще с того, что… Прежде всего надо отметить, что эта дружба отнюдь не была основана на каком–то религиозном факторе, как часто об этом говорят, да, что там – шииты, здесь – алавиты. Нет. Здесь речь была о том, что их союз зиждился, прежде всего, на антииракской основе, когда в Ираке к власти пришли правые баасисты, в Сирии в это в время у власти были левые баасисты. У них возник, скажем так, конфликт, который был гораздо более серьезный, чем между шиитами и суннитами. И, соответственно, когда в Иране произошла революция и началась Ирано–Иракская война, то, соответственно, левые баасисты, которые находились у власти в Сирии, поддержали Иран, как главного противника правых баасистов Ирака, да. И вот отсюда у них началось стратегическое партнерство, стратегический союз, который еще более укрепился во время ливанской войны 82–го года и дальнейших событий.

Вообще есть версия, что помимо геополитических интересов, Иран в своей стратегии опирается на религиозную составляющую. Конкретно если говорить, это экспорт своей идеологии, основанный на шиизме. И, если это так, то какая все таки из частей превалирует в данной ситуации?

– Здесь сложно говорить, что именно. Начнем с того, что шиизм – это один из столпов идеологии хаминизма, которая гораздо более широкое. Конечно, она опирается на шиизм, на одну из версий шиизма даже. На одну из версий шиизма двунадесятников, так как есть еще иные направления, которые в Ираке, в Ливане, которые представляют иные аятоллы, систании и другие. Это одна из версий и, соответственно, на нее опирается хаминизм. Но не только. Ему, например, свойственно поддерживать отношения, в то числе, с некоторыми суннитскими группировками. Скажем так, есть суннитский религиозный деятель, который также находится в этой сфере деятельности, как они называют, оси сопротивления, которые поддерживают. И, конечно, это гораздо более широко. Хаминиизм правильнее даже назвать, а не просто шиизм. Но, естественно, шиизм является одним из столпов этого направления и, естественно, в Сирии в том числе идет работа, чтобы как можно больше сирийцев стали шиитами. И стали разделять идеологию хаминизма. Затем через нее выходили из суннизма и становились шиитами.

Кто едет в Сирию из Ирана?

Если говорить о разных категориях и добровольцах, которые сегодня едут в Сирию, можно ли говорить, что для них джихад, защиту священных мест, стоит на первом месте? Если сравнивать с тем, что они декларируют именно, говоря о поддержке режима Асада.

– Скорее, здесь это используется как повод, предлог. Естественно, защита святынь – это понимается более широко. Это значит борьба, да, с той силой – более высокая миссия. Естественно, что не сводится конкретно к защите конкретного мавзолея, мечети шиитской и тому подобное. Говорится, защита шиитских святынь – это такой повод оправдать данную интервенцию некой высокой миссии. Как известно, многие шиитские боевики едут воевать во многом из–за, например, получения иранского гражданства или за получение определенного дохода, это например, фатимиюн афганский, которые вербуются среди строителей и других подсобных рабочих. Из числа хазарийцев, которые работают в Иране. Соответственно, чтобы получить иранское гражданство, чтобы получить, в том числе, иные выгоды, они идут добровольцами в эту дивизию «Фатимиюн» и отправляются воевать в Сирию. Ну, конечно, это все преподносится как, и действительно, среди них, возможно есть убежденные шииты, но это совсем необязательно.

Если вы видели, то недавно интернет облетел ролик, где один шиитский фанатик плюет на могилу Халифа Муавия. Вообще, часто ли такие вещи происходят и, что это вообще такое?

В действительности, в данном случае, можно сказать, где–то так, такой инцидент, который раньше не отмечался, потому что вопиющий случай, потому что и хаминисты, собственно, иранское руководство, оно старается дистанцироваться от подобных действий. Ни пытаются каким–то образом ни порочить праведных халифов или матерей правоверных. Они, как бы, пытаются от этого дистанцироваться. Но, видимо в Сирии, да там, уже слишком много появилось этих различных шиитских группировок, которые ведут уже себя как хотят. И поэтому для них ничего не стоит. Они показывают, кто в Сирии фактически хозяин и что они могут здесь спокойно проводить собственную линию, демонстрировать собственную неприязнь к тому или иному суннитскому деятелю. В целом, иранцы, как минимум, даже ««Хезболла»», группировки, которые наиболее организованны, да, или корпус стражей исламской революции, они стараются такие вещи не допускать. Я думаю, в данном случае какое–то наказание должно последовать. В том числе и со стороны шиитских деятелей.

Роль партии Хезболла

Какова роль ««Хезболлы»» в иранской национальной стратегии и насколько она серьезна сегодня? И, вообще, есть ли у ««Хезболлы»» своя какая–то собственная повестка, которая идет вразрез с тегеранской, скажем так?

– «Хезболле» очень сложно идти вразрез тегеранской повестке, потому что Насрулла – лидер «Хезболлы», является официальным представителем аятоллы иранского в Ливане. У него это официальная должность. То есть, он подчиняется Тегерану. Фактически получает приказы из Тегерана и никаким образом не скрывая, в религиозном плане. Но, конечно, определенные разногласия есть, и «Хезболла» может доводить свою позицию до Тегерана, свое несогласие. Изначально возникла дискуссия в рядах «Хезболлы» по поводу того, что следует ли вообще «Хезболле» принимать участие в сирийском конфликте. Там были противники, в том числе, один из бывших лидеров «Хезболлы». Он открыто выступал против этого. И надо понимать, что «Хезболла» очень много очков заработала во время конфликта с Израилем, во время Второй ливанской войны в 2006 году. И вот она не хотела терять тот авторитет, те позиции, которые в ходе этого конфликта, «Хезболла» смогла заработать. Естественно, вовлечение в сирийский конфликт негативным образом сказалось на имидже «Хезболлы». «Хезболла» это понимала, но, в том числе, во многом из–за позиций Тегерана, «Хезболла» вынуждена была вмешаться в конфликт. Хотя, опять же, сильно очень подорвало ее позиции. Подорвало ее военный потенциал, хотя, вроде бы, с одной стороны, бойцов стало больше, а как проводилась мобилизация ливанских шиитов в ее ряды, но при этом и потери были очень большие, до 2000 человек. Как обычно, при этом, гибнут наиболее подготовленные, которые находятся в авангарде. И, соответственно, 2000 человек, это очень большие потери с учетом того, что основа «Хезболлы», то есть это ее ядро, это всего около 80 тысяч бойцов. Даже тысяча из этого ядра, то это очень серьезные потери. В том числе и поэтому, «Хезболла» долгое время, фактически до 2013 года, до битвы за Эль Хусейр, она воздерживалась от участия в сирийской войне и дистанцировалась, хотя и поддерживала на словах, конечно, но прямого участия не было.

Сколько зарабатывают наемники

Какова численность шиитского интернационала сегодня в Сирии и какую они оплату получают? Тоже достаточно интересный вопрос. Насколько эффективно они в боевых действиях?

– Смотрите, чтобы оценить численность шиитского интернационала, надо понимать, что он из себя представляет. То есть, нету как такового единого целого. Потому что есть сирийские граждане, которые действуют в составе радикальных шиитских группировок оплачиваемых.

А много таковых?

– Да. Это большинство. Иностранцы шииты, иностранцы шиитские добровольцы из Ирака, Афганистана и других стран – их, конечно, меньшинство. Большинство, именно, представляют сирийцы. Например, есть группировка известная – ««Хезболла» иль нуджаба или «Катаиб «Хезболла»», имеется ввиду иракская, в составе четвертой дивизии «Лива Саид Рукаи», которые создали сирийских граждан. Также очень много других маленьких и больших группировок, которые получали деньги от иранцев. Некоторые, сначала войны, получали зарплату в посольстве. В посольстве наличными эти деньги им передавали. Таких группировок очень много. Есть маленькие, есть больше, которые вербуются именно из сирийцев. Потом, в конце концов, эти все многочисленные сирийские группировки, которые действовали в основном в Алеппо, состоящие из шиитов или хаминистов. Они были сведены, в так называемые, местные силы обороны. Есть национальные силы обороны, а есть местные силы обороны, на которые Иран стал в большей степени ориентироваться, чем в национальные силы обороны, куда шло финансирование. И вот они получают там в районе от 130 до 200 долларов. Это в рамках Сирии более–менее нормально. При этом у них двойное финансирование. Они получают еще со стороны режима Асада. Потому иранцы имеют там достаточно интересную линию, не пытаются отделять собственные группировки от сил режима. Они наоборот пытаются, чтобы это превратилось в некий коктейль, где все было перемешано и что, например, местные силы обороны они входят именно в состав сирийской арабской армии. То есть, у них есть, как у нас, удостоверение военнослужащего. У них также, что они являются бойцами сирийской арабской армии. Также как, например, Лива Абуль–Фадль Аль–Аббас, это иракская группировка, но она входит в состав республиканской гвардии. Имеет также удостоверение личности бойцов республиканской гвардии, хотя они граждане Ирака. Или Лива Имам Хусейн, она иракская группировка, но входит в состав четверной танковой дивизии. Опять же, они имеют удостоверение личности сирийской арабской армии.

Поэтому это затрудняет, конечно, оценку их численности, да. Кого туда относить, а кого нет. Но, можно сказать, что это все вместе, не менее 70 тысяч. Так как, есть например, оценки, что только местные силы обороны – это 50 тысяч боевиков. Хотя несколько может быть завышена, но, тем не менее, все равно их очень много. Что касается иностранцев, то их количество от 20 до 30 тысяч человек. От 70 до 100 тысяч боевиков – группировки, связанные с Ираном.

Но, например, группировки национальных сил обороны, в подготовке которых участвует «Хезболла». Есть пятый корпус, который подготовила, якобы, Россия. Но в состав этого пятого корпуса входят группировки: «Щиты Родины», «Гераль Ватан», которые формируются из шиитов, которые живут на ливанской границе, ливийско–иранской, в том числе, из граждан Ливана. И, соответственно, их обучает, снабжает и оплачивает «Хезболла». Хотя вроде бы они числятся в пророссийском пятом корпусе. Поэтому, конечно, определить точную численность здесь сложно. Можно сказать, что вся сирийская арабская армия так или иначе связана с Ираном и прошиитскими такими группировками, является некой частью оси сопротивления. Иран, собственно, это и не скрывает.

Угроза от шиитской Аль-Каиды

Есть ли угроза, что по возвращении на Родину, шиитские джихадисты создадут угрозу безопасности внутри своих стран, не только внутри своих, но и в других странах, и появится такой некий аналог шиитской Аль–каиды?

Он уже есть, это «Хезболла». И все «Хезболлы» связаны с Аль–кудса, командованием корпуса стражей исламской революции, который направлен на координацию зарубежных операций Аль–кудс. Это и есть некий аналог сетевой структуры Аль–каиды, которая действует по всему миру. Там, в Нигерии есть филиал, в Венесуэле и еще много где. По сути, так и есть.

То есть, то, что касается иностранцев, то здесь, конечно, больше угрозы представляет для Азербайджана, случаи были. Естественно, Иран будет пытаться, при иных условиях, использовать тех же хазарейцев афганских, для того, если ему понадобится как–то обозначить свое присутствие в Афганистане, в случае изменения обстановки. Конечно, это такое количество бойцов хаминистов из числа афганцев, могут быть вполне использованы в боевых действиях в Афганистане. Конечно, опять же, ведется подготовка бахрейнских шиитов, которые также участвуют в операциях в Сирии, там есть небольшие их подразделения. Это делается, в том числе, с прицелом возможного их использования в будущем.

Когда на Бахрейне возникнут какие–то беспорядки либо будет какое–то обострение обстановки, естественно, Аль–кудс занимается, в том числе, и многое делается с прицелом на возможный экспорт революции, так как в идеологии Ирана, в идеологии современного Ирана хаминистского, идеология экспорта революции никуда не делась. Иран по–прежнему считает, что это одна из основ его существования – это расширение собственного влияния. Путем, в том числе, экспорта хаминистской революции.

Шииты-россияне

Вы только что сказали, что есть случаи азербайджанских шиитов в сирийском конфликте. Есть ли шиитов Сирии, тех, кто участвует в Сирии, россияне? И насколько это опасно?

– Таких сведений точно нет. Но, они вполне могут быть, например, шииты из того же Дербента, из южного Дагестана. С учетом того, что Россия и Иран являются союзниками, как минимум в рамках сирийского конфликта, естественно, афишировать даже российской стороне участие каких–либо граждан России в шиитских группировках в Сирии, невыгодно.

Вполне возможно, что российские граждане там есть, просто это не афишируется, чтобы не создавать какого–то ажиотажа вокруг этого. Я думаю, сами группировки, в которых эти граждане России могут, например, быть, тоже пытаются делать так, чтобы это не афишировалось. Но исключать это нельзя, конечно. Но не думаю, что для России это представляет угрозу. С учетом того, что и для российской уммы, и для российских мусульман, так как шиитов здесь, все таки, не так много. Распространение шиизма, хотя и есть в среде, но оно все–таки достаточно ограниченно.

В южном Дагестане сейчас чувствуется агрессивная некая такая экспаническая позиция?

В южном Дагестане это есть да, но, все же это не выльется в какие–то серьезные масштабы.

Кто такие алавиты и алавизм

Чем сегодня для алавитов является религия? Алавизм стал такой некой, на мой взгляд, формой корпоративной консолидации для алавитов. И мы с вами знаем, что в большинстве своем, алавиты достаточно секуляризованы в большей своей массе. В то же самое время есть обратная сторона, это, когда, например, есть бригадный генерал Сухейль Аль–Хасан, который прямо и открыто сравнил Башара Асада с пророком (мир Ему), и в интернете огромное количество роликов, где заставляют боевиков пленных оппозиционных говорить о том, что нет божества, кроме Башара Асада. Вот как к этому относиться вообще?

– Начнем с того, что алавиты, они превращаются в некую этническую общность и рассматривать, прежде всего, следует со стороны этнической, а не этноконфессиональной. Например, с точки зрения исламского фикха, сложно, как мы должны относиться, мусульмане имеется ввиду, к Башару Асаду. Вроде бы нигде он не утверждает, что он алавит, в принципе.

Он ходит в суннитские мечети, читает намаз. По крайне мере, как нам показывают. Вместе с суннитами, согласно суннитским положениям и нигде не утверждает, что он алавит или как–то связан с сектой алавитов, разве только по своему происхождению. То же самое можно сказать и относительно иных многих алавитов, которые находятся в рамках, действуют в рамках структур Государственного управления Сирии, в рамках Государственного аппарата, они считаются алавитами, исключительно, по происхождению. То есть они могут себя называть просто мусульманами.

В России здесь есть тоже алавиты, с которыми когда общаешься, они говорят, что я просто мусульманин, алавит я по происхождению. Хотя, конечно, их идентичность алавитская, все же, она как-то сказывается. Я думаю, что многие из них воспринимают Ислам несколько иначе, чем сунниты, называя себя мусульманами. Естественно, многие алавиты, например, достаточно комплиментарно относятся к шиизму. Вот многие группировки, которые возникли, шиитские именно в Сирии, они возникли из числа алавитов, которые стали шиитами. Хаминистами прежде всего, которые некоторые из них участвовали добровольцами в ливанской войне 2006 года. Потом вернулись в Сирию и стали набирать других последователей. То есть это было очень распространено. Особенно в провинциях Латакии, Тартус, именно переход алавитов в шиизм двунадесятников.

Некоторые действительно, алавиты становятся убежденными шиитами двунадесятниками через, опять же, приобщение к идеям именно хаминизма. Такие тоже есть. А так, алавизм, как религиозное учение, конечно, с этим есть определенная проблема. И даже взять Башара Аль–Асада или семью Аль–Асад, то они, с точки зрения, скажем так, алавистских фундаменталистов они не могут претендовать на управление всеми алавитами, потому что у них есть четкая иерархия. То есть, те семьи, которые относятся, условно говоря, к шейхам, только они могут управлять и править другими. Соответственно, семья Асадов относится к простолюдинам, с точки зрения алавитов. То есть они не имеют каких–то полномочий, чтобы управлять другими алавитами. В этом плане для алавитом во многом даже выгодно называть себя мусульманами, называть себя суннитами или шиитами.

Но, тем не менее, конечно, между ними есть связи. Между алавитами, скажем так, есть определенные взаимодействия вне зависимости к кому они себя относят, к шиитам, к суннитам, либо к атеистам. Естественно, это их асабия, алавитская, она конечно существует и играет важную роль. Здесь есть опять же вопросы к существованию. Естественно опасались, что в случае победы оппозиции, им как минимум оставят под управлением Тартус, если вообще, что–то там останется от них или заставят выехать из Сирии.

Вы недавно писали о том, что режим Башара Асада постепенно переходит от баасизма к, так называемому, светскому исламу. Что это такое? Как он интерпретируется? И как он соотносится с шиизмом и алавизмом? Вообще, есть будущее, скажем так, идеологическое будущее у Сирии?

– Писал это я вместе с коллегой Антоном Мордасовым, который как раз посетил Сирию. Само определение «Светский Ислам» не полностью это отражает. Потому что это взялось оттуда, что не безызвестный муфтий Сирии Хасун на встрече, в том числе, с соавтором Мордасовым, заявил, что он светский муфтий и, поэтому, соответственно, отсюда и пошло, что Ислам в Сирии Асада тоже светский. Естественно, есть там некая парадигма. Они не могут отказаться от Ислама, так как все таки там вторя статья конституции, которая не отменена, которая говорит, что основа законодательства в Сирии до сих пор является исламский фикх, то есть шариат.

В ходе гражданской войны они, режим Асада, он не может игнорировать вопрос суннитского пробуждения. Не арабского национализма, а именно исламского пробуждения. Соответственно, вынужден отказываться от многих столпов идеологии баасизма, которые именно проистекают из арабского национализма в сторону большего учета, скажем так, исламистского фактора, но делает он это вот таким неудачным образом, что может оттолкнуть многих сирийцев, которые особенно после гражданской войны, стали гораздо более религиозными.

Для этого достаточно посмотреть Алеппо. Все женщины стали ходить, даже в тех районах, которые находятся под контролем уже режима, большинство женщин ходят покрытыми. Курить меньше люда стали, употреблять алкоголь. Это все исчезло. Это и другие районы. То есть Ислам там приобретает гораздо большее значение и власти не могут это игнорировать. Естественно, задушить, скажем так, на корню исламское пробуждение, они понимают, сразу не получится. Вот они используют попытку создания таких компромиссных формулировок светских форматов. Есть такая проблема и в Египте. Там все таки Аль–Азхар в некотором случае может сказать свое слово, даже сейчас конфликт с Сисси. А вот в Сирии, к сожалению, такого нет. Потому что муфтий там выполняет поручения те, которые ему дает руководство страны, в большей степени.

Итоги

Сегодня простой сирийский народ стал разменной монетой в руках тех, кто удовлетворяет лишь свои, далеко не миролюбивые, интересы. Иран в Сирии не просто реализует определенную геостратегию. Его религиозно-политическая экспансия прямо ведет к росту суннитско-шиитской напряженности, а это уже угроза глобального масштаба. К сожалению, активное вовлечение Москвы в сирийскую гражданскую войну также произошло при самом непосредственном участии Тегерана. Решение было принято после визита в июле 2015 года уже упоминавшегося в начале программы Касема Сулеймани. Да, у России в регионе свои интересы, но попутно она уже оказалась в одной лодке с боевиками шиитского интернационала, многие из которых относятся к нашей стране ничем не лучше, чем запрещенный в России ИГИЛ.

В этом разделе:

Добавить комментарий

Войдите, чтобы оставить комментарий: