Весной с. г. муфтий Татарстана Камиль Самигуллин предложил законодательно признать в России ваххабизм экстремистской идеологией, а все организации, которые будут признаны ваххабитскими, запретить. Ранее данная инициатива прозвучала на исламской конференции, прошедшей в Грозном в сентябре 2016 года. Более того, там были предложены конкретные механизмы ее реализации - фетва и соответствующее обращение к властям. Это вызвало жесткую критику со стороны Совета муфтиев России. Его глава Равиль Гайнутдин усмотрел в документах признаки «прокурорского обвинения». Директор Центрально-азиатской программы правозащитного центра "Мемориал" Виталий Пономарев поделился с ведущим программы "За и против" Хамзатом Наврузовым своим мнением относительно необходимости данных мер, а также к чему это может привести.
Вообще, для тех, кто не в курсе, закон о запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности был принят на территории одного из наших субъектов, а именно в Дагестане еще в 1999 году. Но в 2014 году Народное собрание республики подготовило новый законопроект «О профилактике экстремистской деятельности в республике Дагестан», фактически аннулирующий действие закона 99 года. В пояснительной записке на сайте Народного собрания сообщалось, что мера 99 года введена в не компетенции региональных властей. В связи с чем следует признать в установленном порядке решение о признании этого закона утратившим силу. Так же отмечалось, что не были выявлены особые признаки ваххабитской и экстремистской деятельности, которые позволили бы отличать ее от иных форм экстремизма. Итак, давайте обратимся к инфографике, которая даст нам небольшую справку относительно происхождения термина «ваххабизм» и его употребление в наши дни.
Содержимое
Что такое ваххабизм
«Ваххабизм» (от арабского «аль-ваххабия») – религиозно-политический феномен XVIII века в Аравии, движение названо по имени богослова и проповедника Мухаммада ибн Абдаль Ваххаба ат-Тамими, годы жизни 1703-1792. В центре его внимания были вопросы новшеств и различных отклонений, движение сыграло большую роль в возникновении Саудовского государства. Его последователи никогда себя ваххабитами не называли. В XX-XXI веке термин «ваххабизм» превратился в «жупел» и стал журналистским и публицистическим клише.
Так, самый известный лоббист антиваххабитского закона, называющий себя "исламоведом", географ Роман Силантьев относит к ваххабитам целый ряд групп, который находится с последними в открытой непримиримой вражде, согласно ему и его коллегам в Российской федерации сейчас порядка одного миллиона семисот тысяч ваххабитов, что интересно, эта цифра практически совпадает с данными социологов, в числе всех россиян совершающих пятикратный намаз.
Более подробно на сегодняшнюю тему мы поговорим с нашим гостем -директором Центрально-азиатской программы правозащитного центра «Мемориал» Виталием Анатолиевичем Пономаревым.
Зачем запрещать ваххабизм?
Идея закона о запрете ваххабизма громко была инициирована еще в 2016 году на прошедшей в Грозном исламской конференции. С тех пор прошло два года и вновь эта тема приобретает новую актуальность. С чем это связано, почему столь возросший интерес к этой теме вдруг появился?
Если брать события последних месяцев, то инициатива исходила от муфтия Татарстана и по его предложению это вошло в резолюцию межрелигиозного Совета России в конце марта. Я видел обсуждение в интернете, очень много всяких предположений высказывают, но если опираться от реальных фактов, если бы это был государственный заказ, то была бы какая-то более сильная пропагандистская поддержка этой идеи. Я не исключаю, что это, с одной стороны, могло быть зондированием почвы, с другой, среди части религиозных деятелей давно были такие наставления, что надо запретить ваххабизм еще некоторые течения и может быть это просто инициатива, очередная попытка этих кругов добиться, чтобы такой запрет был реализован на законодательном уровне.
Мы все знаем и помним, что еще в 99 году в республике Дагестан этот закон в принципе был запущен, инициирован. С тех пор прошло практически 19 лет, какие мы видим подвижки, есть какие-то изменения вообще? Что этот закон дал конкретно в одной республике, на мой взгляд, вопрос может быть риторический с моей стороны, может у вас свое какое-то видение этой ситуации?
Дело в том, что этот закон принимался в той специфической обстановке, которая была в сентябре 99-го года. В то время, кстати, не было федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности», это попытка заполнить в какой-то степени этот вакуум, это попытка очень непрофессиональная и критика этого закона с двух позиций велась. Одна – это то, что там нет определения ваххабизма или экстремизма, там запрещалось не только ваххабизм, но и другие экстремистские течения, что давало возможность для достаточно произвольных трактовок и второе – по целому ряду пункт, этот закон ограничивал права предусмотренные Конституцией Российской федерации или затрагивал вопросы, отнесенные к федеральному уровню, поэтому позднее в закон вносились изменения, я думаю, что он не сыграл той роли, которую планировали те, кто его вносил. В общем это такая, скорее, неудачная попытка и странно, что он до сих пор существует.
У нас есть пример, мы все опять-таки помним, что лет 5-6 назад главными поставщиками новостей о проведении контртеррористических операций были республика Дагестан и республика Ингушетия. Если в Ингушетии все прекратилось очень быстро, в Дагестане это ситуация до сих пор продолжается, Дагестан окутан вот этой ситуацией. Опять-таки знаем, что Евкуров сыграл ключевую роль в прекращении этих событий в самой Ингушетии, точнее того, что он смог договориться, вел диалог между конфликтующими сторонами, обязал одних выйти из тени, оказаться в правовом поле и ему в принципе удалось. Почему Евкурову удается это сделать, почему другим руководителям не хватает мудрости такой политической, чтобы найти компромисс между противоборствующими сторонами? Может пора уже, скажем так, от «закручивания гаек» перейти к диалогу какому-то, как вы думаете?
Безусловно, я согласен с тем, что надо переходить к диалогу потому, что проблема актуальна не только для Северного Кавказа, но и в целом для Российской федерации. Те законы, те запретительные решения в отношении книг, в отношении различных течений, которые были приняты в последние годы, они превратили врагов очень большое число как бы людей, религиозных сообществ, эти люди подвергаются давлению и лишь я бы сказал очень небольшой процент из этих людей действительно исповедуют какую-то радикальную насильственную идеологию и представляют реальную угрозу для безопасности Российской федерации и прав и свобод граждан. Поэтому здесь вместо того, чтобы проводить массовые операции с большим числом задержанных с огромными сроками, которые охватывают все больше и больше мусульман в различных регионах России. Пора бы нашим государственным органам задуматься и поставить более конкретные, более узкие задачи, направленные на борьбу именно с насильственными группами, а не со всеми, кто думает по-другому.
На ваш взгляд, есть ли вообще будущее у идеи законодательно запретить ваххабизм? Вообще, как это может выглядеть юридически, с точки зрения светской юриспруденции как можно интерпретировать ваххабизм, как его различить, как отличить от других течений Ислама?
Виталий Анатольевич: С точки зрения запрета идеологии в такой форме, как предлагается я думаю, мало, вероятно, хотя есть сторонники такого подхода. Но с точки зрения той практики, которая сложилась в рамках антиэкстремистского законодательства вполне допускает, что Верховный суд Российской федерации может принять некое очередное закрытое решение, где ваххабизм будет назван международной религиозной организацией и будет сказано, что она стремится к свержению строек, созданию всемирного Халифата, и иметь членов на территории Российской федерации, что это угрожает безопасности, на основе этого будет вынесен запрет.
Как показал опыт принятия таких судебных решений по другим религиозным сообществам, в том числе ненасильственным. Слушание проходит в закрытом порядке, фактически там альтернативную точку зрения представить нельзя, невозможно, с точки зрения силовых структур. И дальше вот этот судебный запрет потом становится основанием для уголовного преследования и разного рода других действий: внесение в профилактические списки, административная ответственность, запрет книг. Так, что, к сожалению, сейчас уже реализуется в России модель, где вполне туда могут добавить еще одно название, это даст толчок большому числу новых уголовных дел.
Единственное, конечно, здесь есть понимание, что нет четкого определения, что это такое, но это проблема не только предложение о запрете ваххабизма, это общая проблема российского закона «О противодействии экстремистской деятельности». Есть в 2012 году Венецианская комиссия дала оценку этому закону и там отмечалось, что ключевой проблемой закона является отсутствие ясных критериев экстремизма, экстремисткой литературы, экстремистской организации, экстремистской деятельности, что дает основание для произвольных действий и непропорционального ограничения гражданских прав. В тот момент, когда составлялась это заключение Венецианской комиссией, Россия сказала, что да мы понимаем эти проблемы и мы работаем над их устранением, но, к сожалению, с 12-го года эволюция законодательства пошла немножко в другую сторону. Так, что представить, что это в такой форме будет реализовано, я могу, но здесь, конечно, еще играет роль международный фактор. Как все скажется, будет такой запрет или нет, пока сказать трудно.
Запрет ваххабизма в Дагестане
Вообще, аналогичная инициатива в том же Дагестане в 2014 году была инициирована Народным собранием республики, когда они предложили новый законопроект, отменяющий законы 99-го года «О запрете ваххабизма и экстремистской деятельности» ввиду того, что нет четких критериев, нет четких признаков определению как такового ваххабизма как явление.
Да, но здесь опять-таки по практике применения антиэкстремистского закона и запретительных судебных решений. В запретительных судебных решениях тоже не содержатся четкие признаки. Дальше возникает ситуация, когда, скажем, на русском языке по многим из них отсутствует компетентная литература или существуют дискуссии, разные точки зрения у экспертов.
Силовые структуры не стремятся особо вникать, им достаточно того, что находятся послушные эксперты, обычно это преподаватели региональных ВУЗов, еще есть некоторые люди, которые просто пишут анализы, мы о чем-то с вами говорим и используем какой-то термин, они говоря, что употребление в разговоре этого термина свидетельствует, что мы являемся членами запрещенного экстремистского течения. И доказать, опровергнуть этот довод практически невозможно потому, что судья говорит, как же эксперт имеет ученую степень, у него нет личной заинтересованности оговаривать обвиняемого, поэтому я не вижу оснований, почему я должен отвергать его доводы, а что касается тонкостей этой аргументации, с точки зрения, религиоведения, лингвистики, я не специалист, вот зато есть эксперт, который имеет ученую степень.
На самом деле, сейчас этот механизм сформулирован таким образом, что там не существует защиты, подогнать можно любого, поэтому, поскольку эти запреты не описывают детально запрещаемые структуры, даже с точки зрения их организаций и каких-то специфических элементов, то можно принять запретительное решение по любому течению даже по несуществующим как бы течениям, что кстати мы имеем, когда «Дом двух святынь» до сих пор числится как дом «Дом двух святых» и какие-то сообщества идут под несуществующими названиями, а какие-то наоборот объединяются под общую крышу, хотя это совершенно разные течения.
СССР поддерживал ваххабизм
Сегодня мало, кто помнит, но именно СССР первым официально признал КСА, так называемый ваххабизм, который был положен в основу нового государства нисколько не смущал советских лидеров, более того, считался прогрессивным антиколониальным движением. В 1926 году благодаря заслугам выдающегося отечественного дипломата Карима Хакимова с королевством удалось установить дипломатические отношения, а сам дипломат стал хорошим другом короля Абдаль Азиза Ас-Сауд.
«Мы должны стараться эту модель, которая у нас сложилась в России ее и показывать арабам исламского мира потому, что сегодня мы уже видим в этом есть потребность. Поэтому в этом отношении, тем более, у нас есть опыт мирного, доброго существования между представителями разных религий, это добрососедство, которое в принципе у нас испокон веков распространяется на территории нашей Российской федерации», - говорит член Президиума Совета муфтиев России Рушан Аббясов.
В мае 1932 года для расширения взаимовыгодного сотрудничества в советскую столицу прибыл принц Фесса, в последствии ставший королем, однако вождь так и не встретился с высоким гостем лично, чем сильно задел руководство молодого государства. Через год из рук СССР ушел контракт на разработку нефтяных месторождений, он достался американцам, определив ход истории до конца столетия. Но и этого будто было мало, в сентябре 37-го года из королевства в Москву был отозван посол Карим Хакимов, в январе 38-го его расстреляли, король не простил Сталину смерть друга и дипломатические отношения были разорваны.
«Наши взаимоотношения терять ни в коем случае нельзя, наши мусульмане в советское время, мы знаем по идеологическим соображениям, не могли совершать Хадж, от всего Советского союза выезжало не более 25-ти человек и если у нас сегодня какие-то отношения будут разрываться с Саудовской Аравией, то что мы будем видеть, чтобы не дай Аллах наши мусульмане остались без совершения одного из пяти столпов Ислама – Хаджа», - говорит член Президиума Совета муфтиев России Рушан Аббясов.
Однако шансы на продуктивное сотрудничество у двух стран уже были. В 1926-м году в Мекку на Всемусульманский конгресс выехала делегация из СССР, во главе которой стоял известный богослов-муфтий Ризаидин Фахриддин. Более того, именно его избрали вторым вице-председателем форума, такой высокий уровень доверия по отношению к СССР в Исламском мире объяснялся антибританскими настроениями. Последним гвоздем в гроб межгосударственных отношений стали массовые репрессии мусульман в Советском союзе в 30-х годах не то, что о стратегическом партнерстве, о простых отношениях короля забыли вплоть до горбачевской перестройки.
«Сегодня мы видим, как Россия играет очень важную роль в регулировании конфликтов на Ближнем Востоке и здесь конечно же отдельную роль надо отметить и Саудовской Аравии, притом, что мы понимаем, что сегодня основной масхаб – идеология, которая присутствует, зиждется на масхабе Ханбали, ханбалитский масхаб, и соответственно, по воззрениям, последователи ученного Мухаммада Абдуль Ваххаба соотвественно есть, но при этом мы неоднократно слышали, что в Саудовской Аравии были поставлены люди, полностью отрицает какие-либо идеи экстремизма, радикализма», - говорит Рушан Аббясов.
Сегодня Россия - наблюдатель в организации исламского сотрудничества, которая является наиболее влиятельным мусульманским международным объединением в мире. Между Москвой и Ар-Риядом нарастает товарооборот, отношения вышли на качественно иной уровень. В 2017 году впервые в истории нашу страну посетил сам король Салман ибн Абдуль-Азиз Аль-Сауд, это говорит об открывшихся перспективах и возможностях дальнейшего стратегического партнерства, которая долгие годы была невозможным из-за недальновидности отдельных мудрых вождей.
Охота на ведьм
Кто вообще продвигает эти идеи, по сути вопрос очень интересный. Не начнется ли охота на ведьм, что мы обсуждали недавно?
Я бы сказал, есть две такие заметные группы, одна группа находится в силовых структурах и особенно продвижение такого рода идей запретительных, она усилилась после того, как внутри силовых структур были созданы специальные подразделения по борьбе с экстремизмом. Для них число выявленных экстремистов, возбужденных дел - это показатель эффективности их служебной деятельности.
Бюджет этих структур постоянно увеличивается, вопросы к ним со стороны общества при каких-то новых актах насилия тоже возникает и поэтому многие дела не имеют под собой реальной почвы, но они составлены, мне кажется, в целях улучшения этих служебных показателей, тем более доступ к альтернативной информации все меньше и меньше становится, все чаще мы видим в средствах массовой информации сообщение, что раскрыта какая-то группа, дальше нет никакой информации ни о судебном процессе, ни полемике по вопросу виновности невиновности, который возникает во всех этих процессах.
Одна группа, которая продвигает расширение запретительного списка - это именно силовики, отвечающие за этот блок и более того, для них объективно выгодно, чтоб в этот список попали мирные течения потому, что эти люди обычно не маскируются, открыто выражают свои взгляды и конечно поймать сто таких запрещенных людей гораздо проще, чем выявить какую-то террористическую группу. Вторая группа- это еще с достаточно старых времен существует полемика в самой религиозной среде, в том числе между религиозными деятелями и в этих взаимных спорах некоторые из них пытаются обратиться к помощи государству, говоря, что их оппонент представляет опасность и сейчас эти тенденции усилились.
Пакет Яровой и другие запреты
Мы видим, что в нашей стране в последнее время очень много запретительных мер вводится, инициатив всевозможных, от закона «Яровой» до запрета Телеграмма. Запрет ваххабизма из той же части или не соотносятся эти вещи между собой?
Глобально, это тот же тренд, но есть еще собственно более локальные тренды в рамках запрета различных исламских течений, книг и запрет ваххабизма вписывается в этот тренд тоже.
О чем говорит опыт соседей в этой связи, в соседнем Таджикистане, допустим, запретили такое движение под названием «Саляфия», в Казахстане тоже что-то подобное готовится. Вообще, о чем это говорит?
Дело в том, что и в Казахстане и в Таджикистане используется, с вариациями конечно, та же модель антиэкстремистского законодательства, что и в России, но есть конечно какие-то специфические вещи, в 11-12-х годах в Казахстане была произведена регистрация, перерегистрация религиозных организаций, причем перерегистрация фактически была инициирована в рамках общего ужесточения контроля за религиозной сферой, связанной с террористическими актами на западе Казахстана. И каков результат? Число зарегистрированных религиозных организаций сократилось примерно с 4,5 тыс. до 3 тыс. в течение года, причем в основном потеряли регистрацию мусульманские общины.
Я думаю, что даже одного процента из потерявших регистрацию общин, их никто не подозревал в экстремизме или в каком-то радикализме, тем не менее это затронуло их деятельность, начались проверки, плюс, в Казахстане любая незарегистрированная религиозная деятельность запрещена, здесь мы видим явную диспропорцию. Да, действительно есть угроза со стороны радикалов, но жертвами антиборьбы с радикализмом там на 99% становятся люди, которые никакого отношения к этому радикализму не имеют. В Таджикистане сейчас вообще очень тяжелая ситуация, сейчас уже около 15% заключенных по данным годовой давности, я думаю, сейчас еще выше, находятся в тюрьмах по обвинению в религиозном экстремизме и число увеличивается и конечно, те правовые механизмы, которые используют, они не дают возможности как-то оправдаться людям, которые никакого отношения опять-таки не имеют к радикальной идеологии. На самом деле, вся эта модель применения антиэкстремистского законодательства, которая используется в России, Казахстане, Кыргызстане, Таджикистане имеет некие серьезный фундаментальные недостатки, которые невозможно исправить просто путем какой-нибудь мелкой модернизации этой модели, здесь нужны серьезные правовые шаги, пока, к сожалению, об этом в госструктурах никто не задумывается.
Заключение
Несмотря на мощное лобби есть большие сомнения, что руководство страны поддержит призыв ввести на законодательном уровне запрет ваххабизма. Такая норма противоречит основополагающему принципу Конституции Российской федерации о свободе совести и светскости государства. Кроме того, ни у чиновников, ни даже в научных кругах нет четкого определения понятия «ваххабизм». С другой стороны, ведь с практической точки зрения, в России уже, итак, достаточно жестких антиэкстремистских мер, которые позволяют решать любые вопросы, причем не только в сфере безопасности.
